Достойный жених. Книга 2. Викрам Сет

однако адвокаты раджи пытались доказать, помимо прочего, что в состав возмещения должна быть включена упущенная выгода, поскольку изымаемые владения в ходе бессрочного пользования принесли бы радже немалый доход. Земли были пожалованы в качестве частной, а не государственной собственности (утверждали адвокаты), следовательно, они защищены не одной, а сразу двумя статьями Конституции: одна недвусмысленно указывает, что правительство обязуется соблюдать любые гарантии, предоставленные бывшим правителям княжеств в соответствии с договорами о вступлении в Союз, с учетом их личных прав, привилегий и почетных званий, а вторая – что споры, проистекающие из настоящих и подобных им договоров либо возникающие в связи с их исполнением, не подлежат рассмотрению в суде.

      Правительственные же адвокаты заявляли, что частная собственность не относится к «личным правам, привилегиям и почетным званиям»; в том, что касается частной собственности, бывшие правители княжеств имеют ровно такой же статус и гарантии, как и прочие граждане страны. При этом они тоже считали, что рассмотрению в суде дело не подлежит.

      Будь на то воля Махеша Капура, он отнял бы у раджи Марха не только его частные земли в штате Пурва-Прадеш, но и все пожалования в Мадхья-Бхарате, а заодно собственность в Брахмпуре, включая территорию храма Шивы, на которой в связи с приближением фестиваля Пул Мела вновь активизировалось строительство. Увы, сделать это было невозможно – а хорошо бы, конечно, поставить злосчастного негодяя на место. Махешу Капуру не приходило в голову (а если бы и пришло, вряд ли он обрадовался бы этой мысли), что это его желание, в сущности, мало чем отличается от мечты министра внутренних дел Л. Н. Агарвала отнять Байтар-Хаус у наваба-сахиба.

      Наваб Байтарский увидел Махеша Капура, когда тот входил в зал суда. Они сидели по разные стороны прохода, но поприветствовали друг друга молчаливым кивком и взмахом руки.

      Сердце наваба-сахиба было преисполнено радости и гордости. Фироз замечательно выступил в суде. Как много хорошего он все-таки унаследовал от матери – и ведь ее тоже порой охватывала нервозность в те минуты, когда она бывала особенно напориста и убедительна. От наваба-сахиба не ускользнуло, как внимательно судьи слушали доводы Фироза, причем это внимание доставило ему даже больше удовольствия, чем самому Фирозу, поскольку тот был слишком занят парированием судейских вопросов, чтобы позволить себе получать удовольствие от процесса.

      Даже его начальник не выступил бы лучше, подумал про себя наваб-сахиб. Интересно, что напишут завтра в «Брахмпурской хронике» о выступлении Фироза? Ему вдруг пришла в голову забавная фантазия: великий Цицерон появляется в Высоком суде Брахмпура, чтобы похвалить его сына.

      Но будет ли от всего этого толк? Мысль эта вновь и вновь посещала его даже в счастливые минуты любования сыном. Уж если правительство решило что-то сделать, остановить его невозможно. «Сама история против нашего класса, – подумал наваб-сахиб,