– Кому мы, прежде всего, должны служить?
– Нашему народу и нашему фюреру Адольфу Гитлеру.
– Почему мы повинуемся?
– По внутреннему убеждению, благодаря вере в Германию, фюрера. Движение и СС и преданность делу.
– Хорошо! – одобрительно кивнул преподаватель. – Хорошо. Через тридцать пять минут собираемся на южной спортплощадке. Йост, останьтесь. Остальные свободны!
Коротко подстриженные, в мешковатых светло-серых робах, курсанты СС походили на заключенных. Они шумно покинули класс, гремя стульями и топая сапогами по неструганым доскам пола. Сверху с большого портрета им благосклонно улыбался покойный Генрих Гиммлер. Одиноко стоявший в середине классной комнаты по стойке смирно Йост выглядел покинутым всеми. Некоторые курсанты, выходя, бросали на него любопытные взгляды. Кто же, как не Йост, было написано на их лицах. Йост – странный, нелюдимый, всегда третий лишний. Вечером в казарме его вполне могли снова избить.
Преподаватель кивком указал в конец комнаты:
– К тебе гость.
Оттуда, опершись на радиатор и скрестив руки на груди, на него смотрел Марш.
– Еще раз здравствуй, Йост, – сказал он.
Они пошли по широкому плацу. В одном углу перед группой новобранцев разглагольствовал гауптшарфюрер СС. В другом около сотни юношей в черных тренировочных костюмах под громкие команды послушно разгибались, сгибались, касались руками носков ног. Визит к Йосту напоминал Маршу посещение заключенных в тюрьме. Тот же специфический запах мастики, дезинфекции и кухонного варева. Те же уродливые бетонные здания. Те же высокие стены и патрулирующие часовые. Подобно концлагерю, училище «Зепп Дитрих» было огромным замкнутым учреждением, полностью отгороженным от мира.
– Можно где-нибудь уединиться? – спросил Марш.
Йост смерил его малопочтительным взглядом:
– Здесь никакого уединения. В этом все дело. – Они прошли еще несколько шагов. – Думаю, можно попробовать в казарме. Все сейчас в столовой.
Они повернули, и Йост повел следователя к низкому, выкрашенному в серый цвет зданию. Внутри было мрачно, сильно пахло мужским потом. Не менее сотни коек, стоящих в четыре ряда. Йост правильно угадал – казарма пустовала. Его койка находилась в центре, ближе к задней стене. Марш сел на грубое коричневое одеяло и предложил Йосту сигарету.
– Здесь нельзя.
Марш помахал перед ним пачкой:
– Давай. Скажешь, я приказал.
Йост с благодарностью взял. Он опустился на колени, открыл стоящий рядом с кроватью металлический рундучок и стал искать что-нибудь под пепельницу. Дверца была откинута, Марш видел, что находится внутри: стопка книжек в бумажных переплетах, журналы, фотография в рамке.
– Можно?
Йост пожал плечами:
– Конечно.
Марш взял в руки фото. Семейный снимок, напомнивший ему фотографию Вайссов. Отец в форме эсэсовца. Застенчивая мать в шляпке. Дочка – прелестная девочка со светлыми косами, лет