– Они мне никогда не позволят, – перебила ее Элиза. – Я вдова на первом году траура. Правила…
– Э-ли-за! – возразила Маргарет, чеканя каждый слог. – Ты больше не мисс Бальфур, скромная серая мышка. Ты графиня! В твоем владении десять тысяч акров земли. Ты богаче, чем вся наша семья, вместе взятая. Разве не пришло время нарушить правила?
И снова Элиза поняла, что смотрит на Маргарет круглыми глазами. Все сказанное подругой было верным, но то, как она преподнесла факты… Создавалось впечатление, что теперь Элиза обладает какой-то властью. Этого не могло быть.
– Тебе наконец выпал шанс обрести свою собственную жизнь, – настаивала Маргарет. – Для меня невыносима мысль, что ты растранжиришь ее понапрасну. О, я бы сделала что угодно, лишь бы получить такую перспективу!
Она подалась вперед, стиснув руки, и внезапно Элизе захотелось, чтобы богатство досталось кузине, а не ей самой. Маргарет – храбрее ее, умнее и, конечно, бойчее на язык – воспользовалась бы такой возможностью в полной мере. Кроме того, она этого достойна. Маргарет заслуживала большего, чем та жизнь, которую она вела (вот уж действительно в западне!), – незамужнюю, никем не замечаемую, никому не интересную. Ее отправляли присматривать за новорожденными детьми родственников. В семье не произносили этого вслух, но Элиза знала: Маргарет считали никчемной, вышедшей в тираж старой девой. Это было нечестно.
Несправедливость такого отношения обожгла Элизу сильнее, чем бренди.
«Послушная и верная долгу» назвал ее муж в завещании. «Не способна заронить и капли сомнения или неодобрения», – заявил во всеуслышание Сомерсет. Такой ее всегда видели окружающие. Именно по этой причине покойный граф выбрал ее в жены, предположив, что робость Элизы является доказательством ее податливости. И за все годы замужества она ни разу не дала повода в этом усомниться. Но, пожалуй, Маргарет права. Пожалуй, теперь ей представилась возможность. Пожалуй, возможность представилась им обеим.
– В одиночку я не справлюсь, – задумчиво произнесла Элиза. – Жить одной – это верх неприличия.
– Общество перенасыщено старыми девами и вдовами, которых ты могла бы пригласить в компаньонки, – ответила Маргарет, мгновенно отметая довод. – Любая респектабельная дама прибавит тебе весу. Я бы сама к тебе присоединилась, но Лавиния снова ждет ребенка.
– Лавиния – злюка, – заметила Элиза.
– Но очень плодовитая злюка. Как только родится ребенок, я ей потребуюсь. Моя мать будет настаивать, чтобы я поехала, и тогда все закончится. Тебе придется справляться без меня.
Без Маргарет решимость Элизы рассыплется в прах за неделю.
– Когда ожидается рождение ребенка? – спросила она.
– В середине апреля, если все будет хорошо, – ответила Маргарет и задумчиво посмотрела на подругу. – Впрочем… до этого времени я Лавинии не понадоблюсь.
– Если я напишу твоей матери, – начала Элиза, – и умолю ее разрешить тебе остаться со мной еще на три месяца…
– Ровно