Может, я здесь вообще не родился.
На мгновение меня вдруг охватил… нет, не страх и не тоска – что-то другое. Но такое же пронзительное и щемящее. Будто я снова заглянул за кромку бытия в пустоту, через которую уже один раз прошел в мое нынешнее «здесь».
– Отставить… – пробормотал я, покрепче стискивая поручень.
Холод металла чуть успокоил. Не привел мысли в порядок, конечно же – но все-таки напомнил о насущном. Что бы со мной ни случилось – это уж точно не повод раскисать или жалеть себя.
Работа есть работа – и плевать на обстоятельства.
Хотя они – чего уж там – оказались те еще. Уровень сложности «Ночной Кошмар»: чужое тело, чужой мир. Другой император на троне, не пойми какая политическая обстановка… Хорошо хоть, эпоха знакомая.
Нет! И тут – тоже мимо.
Слишком уж все вокруг… Чисто? Не совсем – мусора хватает. Полностью избавиться от него Петербург не смог даже в начале двадцать первого столетия – чего уж говорить о двадцатом. Огромные вывески на домах были точно такими же, как я их помнил. Люди вокруг выглядели совершенно обыденно, да и костюмы ничем не отличались от городской моды в моем старом мире.
А вот освещение…
Его определенно стало больше. Керосиновые, спиртовые и газовые фонари исчезли, полностью уступив место электрическим. Да и вообще электрификация в Петербурге, похоже, шла полным ходом – одни трамваи чего стоят. Конечно, первые маршруты появились и в «моем» тысяча девятьсот девятом году. Но тогда их было от силы несколько штук – а здесь красные вагоны встречались уже чуть ли не на каждом углу.
Попадались и автобусы – хоть и не слишком часто. Но в целом техники на бензине оказалось чуть ли не втрое больше, чем в том Петербурге, который я кое-как мог вспомнить. Грузовики, таксомоторы характерных белых и синих расцветок – и, конечно же, личный транспорт. Совместными усилиями они не то чтобы полностью вытеснили с улиц экипажи на копытной тяге – и все же лошадей стало заметно меньше.
Как и навоза на дорогах.
Да и сами модели авто смотрелись не на положенную дату, а посолиднее – с вытянутыми блестящими крыльями, широкими колесами и длинными капотами, из-под которых басовито урчали двигатели. Еще простенькие, не нарастившие жирок технологической базы – зато уже набравшие и объема, и какой-никакой мощности. Ни одной машины я так и не узнал, и все же в некоторых определенно проскакивало что-то знакомое. Но не из нулевых годов двадцатого века, а из более поздней эпохи, когда мировой автопром уже начал расти бешеными темпами.
Под стать перешедшим на бензин повозкам изменились и дороги: торцевых мостовых почти не осталось. Они отлично подходили для запряженных лошадьми карет и щадили копыта, но резиновые шины оказались менее капризными, потому плотно подогнанные друг к другу деревянные шестиугольники исчезли. Наверняка не сразу, а постепенно, с самого начала века, но все-таки уступали место привычному мне асфальту.
Странно.