– Что бы тебе ни сказал ушлый сокол, подумай хорошенько, кому из нас ты веришь, – промурлыкала Пеплица. – Да-да, Лерис Гарх был соколом Страстогора, ты ведь не мог не слышать о Кречете – так его звали когда-то.
– Я помню, – процедил Норелет. Я смотрел на него и гадал, жалеет ли он о том, что ввязался в Пеплицыну игру.
– Ты говорила о своих делах в Царстве, – бесцеремонно напомнил Огарёк. – Этот человек как-то связан с ними?
Пеплица обворожительно улыбнулась, глядя на Огарька, как мне показалось, с искренним женским интересом. Я ухмыльнулся себе под нос.
– Все мы связаны, – ответила Пеплица. – Но ты прав, молодой сокол. Давайте скорее перейдём к делу.
Она жестом отослала чашников и подавальщиков, чем окончательно разрушила мою надежду на приемлемый ужин. Пришлось довольствоваться пирогом с мочёной брусникой.
– Меня навестили царские гонцы, – продолжила княгиня. – И я бы предпочла вовсе никогда с ними не встречаться.
– Какие они? – жадно спросил Огарёк.
Пеплица усмехнулась:
– Жаждешь рассказов о чужестранцах? Да ты и сам из дальних краёв, почему тебя они так волнуют?
– Я сокол, как ты сама сказала. Что с того, что нездешний? Разве не могу любопытствовать?
Огарёк недовольно дёрнул плечами.
– Можешь, можешь. Они были в железе, соколик.
– В железо для добрых дел не облачаются, – заметил я хмуро.
– Верно. Они и не предлагали хорошего – только то, что принесло бы моим людям страдания и потери.
– Так чего хотели? Не томи, – поторопил я.
Пеплица налила себе киселя, с удовольствием глотнула и зажмурилась.
– Как я уже упоминала, царь выдумал новую веру. Его церковники сходят с ума и утверждают, будто Золотой Отец и Серебряная Мать – не прародители всем нам, а простые светила, и поклоняться им – удел дикарей. Как вам такое?
Я, сказать по правде, едва не потерял дар речи. Слова Пеплицы звучали настолько нелепо, что я понял: придумать такое просто невозможно, стало быть, царские гонцы именно с тем и пришли. Пеплица не выжила ещё из ума, чтоб такое себе навыдумывать.
– Что сказали твои думские?
– Они пока ничего не знают. Вы первые.
Хотелось рассмеяться. За дураков нас держит, что ли? Цену себе набивает? Какой же князь не расскажет всё сперва думе, а уже потом – гостям-соседям? Но, присмотревшись к Пеплице, с удивлением понял, что она не врёт. Это мне не понравилось.
– Если так, то выкладывай, что задумала. Задумала ведь? И он, – я кивнул на Норелета, – тоже причастен, я прав?
– Глупец не удержал бы княжество, так что прав. Но сперва не о том. У Царства мощная армия и смекалистые командующие. Они воюют, закованные в железо, и их кони тоже носят доспехи – не лёгкие кожаные, как у нас, а такие, что сминают любой пеший строй. Ты не хуже меня знаешь, что, миновав Перешеек, они упрутся в границы Средимирного