Здесь не было ни южных расписных ковров, ни теплого дерева, ни больших окон на верхних этажах замка – лишь узенькие бойницы. Йева часто вспоминала, с какой любовью Филипп садился в свое кресло, деловито протирал платком стол и принимался за работу. В ее памяти всплывали его ласковые отцовские объятия и поцелуи в лоб или нос, от которых она почему-то морщилась, хотя сейчас отдала бы что угодно, лишь бы просто обнять его.
Но Филиппу фон де Тастемара было не до посещений дочери в последние десять лет. У него возникли серьезные проблемы с южными и северными соседями одновременно.
В 2138 году по общему летоисчислению южный сосед, Большой Глеоф, захватил небольшое королевство рядом с ним – Великую Флоасию, некогда графство Глеофа. Ее короля, Эдварда Жестокого, в назидание подвесили на стене крепости. С того дня глеофский король Авгусс самопровозгласил себя императором, а свое королевство – империей. Такое заявление заставило разом вздрогнуть всех северян. Филипп понял, что следующим, возможно, настанет его черед. И пусть на него пока не нападали, но все же пограничные города планомерно укреплялись, предчувствуя скорую войну. Сам граф начал стремительно наращивать войско. В замке он теперь бывал только холодными зимами, а остальное время проводил в полях и объезжал границы.
Двумя годами позже, в 2140 году, произошло то, что должно было произойти. Йева часто возвращалась воспоминаниями в тот промозглый вечер, когда погода смогла сплести в одно целое моросящий дождь и сырой, колышущийся вокруг замка туман. Тогда Горрон де Донталь сидел перед большим камином в нижнем зале и с искрящимися от смеха глазами рассказывал какой-то особо пошлый анекдот, заставляя содрогаться от хохота весь донжон. После короткого стука в разбухшую от сырости дверь слуга сообщил, что от графа Филиппа прибыло срочное известие.
– Ну-ка, ну-ка! – сказал Горрон. – Что же произошло в Брасо-Дэнто, отчего мой молодой друг решил отправить гонца? Неужто повышенный приплод на кобыльих конюшнях? Или сухие цифры по яровым с успехом в долю процента? Или хвастается очередной водяной мельницей на реке Брасо?
С масленым взглядом Горрон подскочил из кресла, разорвал взмокшую от дождя бумагу и, победоносно помахав аккуратно сложенным письмом, принялся читать его в свете камина. Со смешками над родственником, впрочем беззлобными, он пробежал взглядом по тексту, произнес вступительное приветствие от Филиппа фон де Тастемара, как обычно замогильно официальное. И вдруг резко умолк… С его вечно сияющего лица сползла непроходящая улыбка, взгляд омрачился, а живые голубые глаза потухли – за один миг Горрон резко постарел. Йева в страхе