Когда мы выруливали от подъезда, я боковым зрением заметила, что со стоянки, моргнув фарами, медленно отъехала тёмно-синяя «ауди». Впрочем, может быть, мне это только показалось.
Поленья в камине так уютно потрескивали, в воздухе витал едва уловимый запах дыма, длинные тёмные тени, ломаясь в углах, ложились на стены, а я сидела в просторном, обитом зелёным бархатом, старинном кресле, и мои ноги, в белых шерстяных носках, утопали в мягком, пушистом ковре. Эльза лежала рядом, неотрывно глядя на огонь, и в её тёмных зрачках плясали жёлтые язычки пламени.
Лёвик поставил поднос на низкий, квадратный, с тёмными резными ножками столик и, усевшись напротив, спросил:
– Выпьешь что-нибудь?
– Пожалуй, – кивнула я.
– Сухое вино?
Я снова кивнула.
– Красное?
– Пусть будет красное, Лёвик.
– Что-то ты сегодня поразительно покладиста, – попытался пошутить он, разливая вино по бокалам. Один из них протянул мне, сам взял второй и снова устроился в кресле напротив.
– Это очень хорошее вино, – сказал он. – Коллекционное. Бордо урожая 1973 года. Кстати, ты есть не хочешь?
– Нет!! – вскрикнула я так, словно он предложил мне яду.
Он удивлённо шевельнул бровью, однако, ничего не сказал, а продолжал сидеть, покачивая ногой и разглядывая в бокале тёмную рубиновую жидкость. Наконец поднял голову.
– Ну ладно, выкладывай, что там у нас стряслось. От кого мы здесь прячемся, любовь моя?
Я снова ощутила противную слабость в коленках и неловко заёрзала в кресле.
«Господи, как не хочется сейчас ни о чём говорить! Вот так сидеть бы, просто смотреть на огонь и ни о чём не думать. Словно всего этого никогда и не было… И вообще, зачем ему говорить про какого-то мужчину? Этого ещё не хватало. Мне не только не следует никому болтать об этом, но лучше всего и самой поскорее выкинуть из головы, забыть и не думать, как будто ничего этого и не было в моей жизни».
Но напротив сидел Лёвик. Лёвик, которого я ни с того ни с сего посреди ночи вытащила из дома и который по этой самой причине имеет полное право задавать мне любые вопросы.
Я обречённо вздохнула, пытаясь придумать, с чего бы начать.
– Это, в общем-то, дурацкая история, дорогой. Она и выеденного яйца не стоит. Нет никаких причин для беспокойства. Наверное, просто вымоталась и… – я тщательно обдумывала каждое слово, стараясь не сболтнуть лишнего. – Знаешь, – обрадовалась я, кажется, нащупав наконец дельную мысль, – мне почему-то вдруг так захотелось на природу…
Лёвик снова поднял бровь. Потом с недоумением покачал головой.
– А если всё-таки придумать что-нибудь более правдоподобное, малыш? Видишь ли, твоя горячая любовь к природе мне хорошо известна с самого детства. Лягушки, комары и всё такое прочее…
Он знал меня лучше, чем я сама. Какой смысл перед ним притворяться?
– Прости меня, Лёвик, я просто свинья. Конечно, всё это чушь собачья. Но мне так хорошо сейчас, так спокойно. А завтра