– Четвертовали, да не того… – зловеще усмехнулся старик. – Четвертовали они… Мне Богом суждено до последнего дня клады хранить да от змеев страдать… Ну и чаво он? Этот твой Садовник…
– Книжку издал, – растерянно сказал я. – «Сказки и предания Самарского края». Песню про вас сочинил… «Из-за острова на стрежень…»
– А-а… – смягчился, покивал. – Песню слыхал… – вздохнул и добавил сокрушенно: – Раньше-то ее чаще играли…
– Так что у вас на самом деле вышло? С девушкой этой…
– С которой?
– Ну… чья голова…
А сам подумал: во даю! Допытываться у легенды, как оно все было не по легенде, – до такого еще додуматься надо!
– С девкой-то? – Совсем закручинился старик, брови свесил. – С девкой оно, конечно, все поиначе… Иду энто я в ту сторону, куды атаман велел, а сам мамыньку с тятенькой споминаю. Не стерпел – заплакал. Малой был ишшо… Тут она. Я слезыньки-то утер, говорю: «Здравствуй, красна девица, перва моя встреча!» Шапку снял, перекрестился, вынул сабельку из ножны…
– «Взвилася могучая рука с вострою шашкой кверху…» – в восторге подхватил я, вспомнив, как там дальше.
Оказалось, не так.
– Ага… – враждебно отозвался старикан. – Взвилася она там! Развилася… Гляжу на нее, на девицу эту – и не жалаю в разбойники. К мамыньке с тятенькой жалаю…
– Ну? А она?
– Сперва вроде как спужалась…
– Вроде?
– А то! Спужашь таку…
Замолчал. Почему-то внимание мое привлекла глиняная плошка чуть ли не с тазик величиной, притулившаяся возле одной из бочек. Пустая. Для кого ж это, интересно, поставлено?.. А ведь по преданию один из Стенькиных кладов охраняется большим медведем… Вот только медведя здесь не хватало!
– Дальше-то что было? – спохватившись, прервал я затянувшуюся паузу.
– А сам смекай. Обычай каков? Первой встрече, кто бы ни был, голову долой… Ну тут чаво? Тут хитрость одна есть хитрая. Гляжу: шест лежить. Взял я его, смерил в рост девки энтой, что лишнее – от шеста отсек, и ну его в мелку щепу сабелькой крошить… На удачу.
– А! То есть вы ее как бы… символически?.. Позвольте! А откуда ж тогда голова? Вы ж голову принесли… в плат завернутую…
– Ты слухай!.. Поглядела – руками сплеснула. «Болезный ты мой! Да куды ж те в душегубцы-то, недовыростку? Чаво те надо? Голову? На…» Береть, слышь, собе за уши – и голову-то, прикинь, с собе сымаеть…
– Да ладно!.. – вырвалось у меня.
– Вот те и ладно…
– А вы?
Покряхтел, одолевая неловкость.
– Абдраган вдарил.
– Кто-кто вдарил?
– Ужас объял, – угрюмо перевел он на общепринятый.
– А-а… как же… кровь?
Замолчал старик. То ли припоминал, то ли придумывал.
– Кровь была… – решил он наконец. – Но, знаешь, така… засохша уже… «На, – говорит, – отнеси атаману Уракову…»
– Стоп! – вконец утратив робость, перебил я. – Чем говорит? Она ж