в пожатье пышущих ручищ…
Я возвращался.
На Волхонке
лежали черные ручьи.
И всё оказывалось шуткой,
насквозь придуманной виной,
и ты запахивала шубку
и пахла снегом и весной.
Так ложь становится гарантией
твоей любви, твоей тоски…
Орите, милые, горланьте!..
Да здравствуют клеветники!
Смакуйте! Дергайтесь от тика!
Но почему так страшно тихо?
Тебя не судят, не винят,
и телефоны не звонят…
Тбилисские базары
носы на солнце лупятся,
как живопись на фресках
Долой Рафаэля!
Да здравствует Рубенс!
Фонтаны форели,
цветастая грубость!
Здесь праздники в будни,
арбы и арбузы.
Торговки – как бубны,
в браслетах и бусах.
Индиго индеек.
Вино и хурма.
Ты нынче без денег?
Пей задарма!
Да здравствуют бабы,
торговки салатом,
под стать баобабам
в четыре обхвата!
Базары – пожары.
Здесь огненно, молодо
пылают загаром
не руки, а золото.
В них отблески масел
и вин золотых.
Да здравствует мастер,
что выпишет их!
Горный родничок
Стучат каблучонки
как будто копытца
девчонка к колонке
сбегает напиться
и талия блещет
увертливей змейки
и юбочка плещет
как брызги из лейки
хохочет девчонка
и голову мочит
журчащая челка
с водою лопочет
две чудных речонки
к кому кто приник?
и кто тут
девчонка?
и кто тут родник?
В горах
Здесь пишется, как дышится, —
Взволнованно, распахнуто,
Как небосводам пышется
И как звенится пахотам.
Здесь кручи кружат головы,
И жмурятся с обочины,
Как боги полуголые,
Дорожные рабочие!
И девушки с черешнями
И вишнями в охапке —
Как греческие, грешные
Богини и вакханки.
Носы на солнце лупятся,
Как живопись на фресках.
Здесь пишется – как любится,
Взволнованно и дерзко!
Туля
Кругом тута и туя.
А что такое – Туля?
То ли турчанка —
тонкая талия?
То ли речонка —
горная,
талая?
То ли свистулька?
То ли козуля?
Туля!
Я ехал по Грузии,
грушевой, вешней,
среди водопадов
и белых черешней.
Чинары, чонгури,
цветущие персики
о