…Вагон дернулся, и я открыл глаза. Некоторое время не понимал, где нахожусь. Поезд стоял на какой-то станции. Внезапно дверь купе открылась, на пороге стояла девица. От неожиданности я сел, выставив в проход голые ноги, и ошарашено смотрел на хрупкую красавицу с искрящимися глазами. Зыбин радостно бросился к ней, и тогда я понял, что это та самая Лиза, а мы – в Череповце. Паша представил нас друг другу. Я попытался встать и, не удержавшись на ногах, упал, ударившись затылком о перегородку. «О, блин!» − не сдержался я.
− Зыбин, ты кого взял в поход? Он же на ногах не стоит! Придётся нам его на себе нести.
− Ничего. Когда выйдем из поезда, окунём его в речку. Будет свеженьким, как огурчик.
После вчерашнего, чай, принесённый проводницей, оказался кстати. Лиза непрерывно шутила, иногда поглядывая на меня. В её взгляде читался вопрос: «Ну, как я тебе?» Сразу стало понятно, что эта молодая женщина в компании всегда пытается быть в центре внимания. Так вот она какая, Лиза − яркая, громкая! Её появление в нашем купе вызвало сумятицу в моей голове. «А не спеть ли мне вам, мальчики?» − не дожидаясь ответа, она расчехлила гитару и смело взяла несколько аккордов. Это были сплошь бардовские песни. Потом опять говорила без умолку, заразительно смеялась, расспрашивала о моей жене и ребёнке. И я пытался шутить, говорил что-то невпопад.
Поезд едва тащился, останавливаясь у каждого столба. Я устал от безделья, бардовской дребедени и пустой болтовни. Скорей бы уж приехали.
И вот, наконец, проводник предупредил, что подъезжаем к нашей станции − «1952 километр». Спрыгнув из вагона прямо на землю, увидели перед собой дощатый домик, выкрашенный в коричневый цвет, единственным украшением которого было название станции, а впереди − железнодорожный мост через реку.
− Смотрите – это та самая река Кожим. Нам надо пешком дойти до верховья, там построим плот и сплавимся на нём, − со знанием дела заявил Зыбин.
− И как долго идти? – полюбопытствовала Лиза.
− Дней за десять уложимся.
Подошёл местный мужичок. Разговорились. Он предупредил, что здесь закрытая зона, но, тем не менее, предложил подбросить нас до порогов на своей лодке.
Стояла белая ночь. Ни ветра, ни криков птиц. В воде отражался бледный фосфорический свет. Только звук мотора разрывал окружающую тишину. Паша с Лизой увлечённо беседовали на передней скамье лодки. До меня доносились обрывки фраз, кажется английских. Вокруг такая красота, а они её не замечают!
Примерно через час нас догнала моторка. По суетливому поведению лодочника я понял, что это местное начальство. Рыбинспектор объяснил, что ловить рыбу в заповедной зоне запрещено и изъял у нас удочки и спиннинг, обещав вернуть их в конце похода.
− Эх, как жаль, я так мечтала поесть ушицы, − сожалела Лиза.
− Ну что поделаешь, придётся довольствоваться консервами, − пытался её успокоить Зыбин.
Лодочник