Не обращаю внимания на его слова. Догадалась уже, что он здесь жил.
– Вы пьете кофе? Растворимый? – вопрос может показаться немного странным, но меня как-то не покидает сомнение: он вообще знает, что такое растворимое кофе. По его внешнему виду, думаю, что он даже не догадывается о его существовании.
Но на мое удивление, он утвердительно кивает.
Мы идем на кухню. Он идет впереди, мы с рыжим пушистиком – плетемся сзади. Смотрим в широкую спину, которая закрывает весь горизонт.
Первое, что меня привлекло в этой квартире, когда я еще планировала ее арендовать – это кухня. Светлая, просторная, сочными горчично-лимонными оттенками. С уютными коротенькими занавесками, удобными выдвижными шкафчиками, маленьким обеденным столом на две персоны и удобными стульями с мягкой спинкой.
На один такой стул и сел Герман Алексеевич. Осматривает все, разглядывает, как свою частную собственность.
Бросает взгляд на высокий, почти до потолка серебристый холодильник, возле которого я останавливаюсь с пакетом молока. Затем смотрит на одиноко растущую финиковую пальму, которая распустила свои перистые листья. Вот же было радости, когда я посадила косточку в горшок, а через несколько недель показался первый росток.
– Если честно, я котов не очень, – первый начинает разговор. – Больше собак.
– А я наоборот, собак не очень. Укусила в детстве. До сих пор помню привкус ее клыков на своей коленке.
Он не обращает на мои слова никакого внимания и продолжает осмотр комнаты глазами. А я продолжаю смотреть на его расцарапанные руки.
– Я сейчас принесу спирт, обработать рану.
– Не стоит беспокойств.
– Стоит! – настаиваю. – А еще у вас штаны порвались.
Он смотрит на штаны, затем меня и громко заявляет:
– А я говорю, это лишнее! – кидает грозный взгляд на котенка. Причем такой грозный, что я начинаю волноваться и за пушистого, и за себя.
Не слушаю его, пересекаю просторный зал, залетаю в комнату. Ищу аптечку. Быстро нахожу вату, спирт, зеленку и мчусь обратно.
Он так и продолжает сидеть за столом, а на его коленях – клубком свернулся котенок.
Я стою с полным набором для реабилитации царапин.
– Надо обработать рану, – тихо отвечаю.
– Заживет, до свадьбы, – так же тихо отвечает.
Пошутил, так пошутил. В данный момент не понимаю или он мне язвит или даже не пытается быть дружелюбным.
– Все же нам нужно узнать друг друга лучше, – заявляет с апломбом.
– Валерия! Можно просто Лера, – улыбаюсь и протягиваю ему.
– Герман, – представляется он.
Обмениваюсь с ним рукопожатием, будто мы давние друзья.
– И нам лучше перейти на «ты», – подтверждает.
– Вы правы… Точнее ты прав. В общем, я привыкну, – отвечаю на его реплику и улыбаюсь, а затем добавляю:
– Хотела