У него на лице появилась улыбка. Он протянул мне свою руку.
Это то, о чём я вчера весь день мечтала. Рука парня, за которую я буду держаться и тихо ходить рядом с ним по школе.
Я растерялась.
На самом деле это оказалось не так-то просто: дать согласие водить меня за ручку.
Мои пальцы потянулись к его ладони. Словно я маленькая девочка, касающаяся ладони большого, сильного отца.
Основа жизни, которую можно потрогать.
Белая ладонь с чёткими линиями. Большая, вызывающая у меня трепет.
Я чуть коснулась её.
И… Меня будто ударило электрическим разрядом. Дрожью от пальцев по телу пробежало приятно-болезненное ощущение. Волосы шевельнулись, и дыхание затаилось.
Вот оно, сокровенное. Такое таинственное и закрытое от меня.
Любовь.
Первая любовь.
Мне нельзя так думать, нельзя так ярко чувствовать, потому что от этого притупляется реакция, и я становлюсь слабой. А слабую… Да-да, со слабой, влюблённой можно делать всё что захочешь.
Но и убрать руку я не посмела.
Его красивые длинные пальцы сгибались, закрывая мою руку. Как цветок собирает лепестки в один бутон, укрывая свои пестики и тычинки от ненастной погоды.
Накатывали слёзы, я замирала. Ноги слабели, и я вся размякала.
– Не бойся, – вдруг услышала я его тихий, ласковый голос.
Что? Я боюсь?
Но возмутиться не получилось. Сева крепко держал меня за руку и уже обратил внимание на Лёшку Васина.
– Здорово, сегодня совместный? – спросил Васин, протирая сонные глаза.
– Да, Хрен с Горы.
Мы медленно пошли втроём в сторону спортивного зала. Не совсем втроём, Куча нас догнала и с разбега запрыгнула Лёшке на спину.
Васин никогда не обижался и никого из своих не бил. Так что подхватил Сашкины ноги и стал прыгать, выбивая из орущей матом Кучи всю её утреннюю дурь.
Совместный. Хрен с Горы. Это местный сленг, никому непонятный. Дело в том, что уроки физкультуры часто были совместными. И десятый класс, тот самый, в котором одни носороги, присоединяли к нам или к параллели. Никто из женщин такие уроки не вел, только мужчины-тренеры.
В нашем случае вёл физкультуру на объединённых уроках накачанный взрослый мужик. Ничего удивительного в его кликухе не было, потому что он Владимир Амосович Хренгоров.
Он был таким здоровым, что у него руки по швам не складывались, от бицепсов. И ходил он по школе, как самец гориллы по джунглям. И таяли, таяли педагогические ромашки в очочках и без, разведёнки и замужние, потому что Хрен с Горы был вдовцом с двумя взрослыми детьми, которые с ним не жили.
Мы пропустили орущих носорогов в раздевалки. Зашли самыми последними перед звонком. Сева должен был переодеться, а я так.
Я запомнила все прикосновения, твердость и мягкость его кожи. Не смела посмотреть на парня, только иногда на его руку. И боялась, что однажды этого мне станет мало, и я захочу большего.
В раздевалке я кинула сумку на скамейку,