И парень исчез в толпе вслед за нахмуренным другом.
Здесь никто не был похож на мертвых . Все выглядели очень живо! Никаких тебе полуразложившихся трупов, плотоядных зомби, скелетов. Все это казалось обычным сном, который иногда заставляет проснуться в растерянности.
Я сделала шаг навстречу городу, как вдруг из складки пальто вывалилось письмо в желтом потертом конверте. Я присела и подняла его, глядя на лужу неподалеку.
Письмо, попавшее ко мне случайно, было адресовано … А, впрочем, я не могла прочитать кому. Единственное, что я смогла разобрать: «Моей маленькой лапке». Буквы прыгали и плясали в разные стороны, словно почерк был детским. Некоторые буквы были размыты, словно на них капал дождик. Я подняла глаза, но дождя не было.
– Простите! – толкнула я дверь, вслушиваясь в мелодичное звучание колокольчика. Старинная дверь едва поддалась.
– Извините, я очень занят! Если вы хотите поговорить о том, есть ли жизнь смерти, погоревать о живых и поплакать, это не ко мне! – послышался голос откуда-то сверху. По деревянной лестнице сбегали ботинки, а следом тащился мешок, полный писем! Письма высыпались, разлетались, но мешок упорно тащили в сторону огромной груды писем.
Она была огромной, словно айсберг, на который напоролись нервы владельца.
– Вам писем нет! Еще не успели написать! Вы умираете быстрее, чем люди пишут! – кивнул мне мужичок, ловя рукой цилиндр. – Ох уж эти письма! Мне что? Солить их? Куда мне их теперь?
Он взяла конверт, шмыгнул птичьим носом, и поднес его к глазам.
– Вот кому это? А хрен его знает! Надо ждать почтальона! Письма, письма, одни письма! – причитал мужичок, словно не замечая меня вовсе.
Лишь один раз он кивнул мне.
– Можете поплакать где-нибудь в уголке. Разрешаю. Учтите, дежурный платочек привязан. И я стирал его субботу. В какую, не помню! Но помню, что в субботу!– раздраженно буркнули мне, пока я мялась на пороге незваной гостьей.
– Тут письмо… Я положу его на столик. А то, мало ли… – осторожно протянула я письмо, глядя на серую тряпку на веревке и ряд стульев. – Какой-то лапке… Просто буквы размыло, но это была не я!
– Хорошо, положите его на… на… на… – замер мужичок, а потом просто махнул рукой. – Неважно «на куда!». Тут сплошные письма! Не ошибетесь!
– Хорошо, – вздохнула я, с недоумением глядя на деревянную стойку и красивую лестницу. – Вот здесь письмо для Лапки. До свидания.
– Что? Кто? – внезапно дернулся мужик, застыв с лопатой над грудой писем.
– Там написано, что для лапки. А дальше я не смогла прочитать. Видимо, письмо попало под дождь, – оправдывалась я, пытаясь подчеркнуть факт, что не имею к осадкам ни малейшего отношения. Только к душевным. И только у людей.
Я вышла со звоном колокольчика, осматривая город снова. Деревянная вывеска скрипела сама по себе. «Почта», – прочитала я надпись над стареньким конвертом.
Неизвестный