– Сюда-сюда, – голосом заботливой бабушки, позвали меня в комнату. На всякий случай я мысленно составила завещание, шагая на свет.
Это была уютно-пыльная комнатка с замшелым диваном и плешивыми креслами. На процарапанный столик, прикрытый салфеточкой, встала тарелка с пирожками.
– Присаживайтесь! – суетилась бабушка, заставляя меня чувствовать неловкость. Я опустила торбу с письмами, присев на самый край кресла.
– Вы согласны, чтобы я его прочитала? – спросила я, глядя на старинные часы и уютные занавески с рюшами.
– Пирожки сначала съешь! А то небось, устала с дороги! – послышался голос бабушки.
В животе заурчало, а я мужественно взяла пирожок и надкусила его. Он был слегка черствым и холодным.
– Ешь, пока горячий! – хлопотала бабушка. На столе появилось варенье, кружка с чаем, какие-то ватрушки и пряники.
Я присмотрелась, от пирожков шел пар, словно их только что вынули из духовки. Но они были холодными.
– Они как бы холодные, – заметила я, пытаясь по ощущениям определить начинку.
– Ах, совсем забыла, что ты почти живая! – махнула рукой старушка, пододвигая холодный, но парящий чай.
– Пишьмо! – напомнила я, мужественно грызя пирожок.
– Потом, потом, – махнула рукой бабушка. – Ничего слышать не желаю! Ешь, давай…
Через полчаса я прокашлялась, с отвращением глядя на пирожки. Мне кажется, что до конца своих дней я не буду есть пирожки! Никогда»
– Ой, ну что ж ты так мало поела? – зацокала языком старушка. И тут же строго добавила. – Пока все не съешь никаких писем!
Помутневшим взглядом я смотрела на пирожки. Дрожащая рука потянулась за следующим. Я проталкивала его туда, а он упорно лез обратно.
– Я ошень шпешу… – простонала я, чувствуя, что никогда в жизни я не буду есть! Или минимум неделю!
Стекая по креслу, я страдальческим взглядом умоляла бабушку прекратить меня мучить пирожками. Последний пирожок пошел туго, но я сделала над собой усилие и проглотила его, как удав.
– Уфффф, – выдохнула я, глядя на пустую тарелку с крошками, как смотрит жестокий победитель на несчастного побежденного.
Мне хотелось пройти триумфальным маршем по огромному блюду, но за меня это сделал шустрый таракан.
– Ик! Пись- мо! – напомнила я про цель визита. – Вы даете согласие, чтобы я прочитала вам его!
– А как же ватрушки? – строго спросили у меня.
При виде ватрушек я сползла под стол.
– Может, не надо? Ик! – выдохнула и пирожки в желудке. Я чувствовала себя автобусом в час пик, в котором вместо пассажиров ехали пирожки. «Ой, а куда идет автобус?», – спрашивали последние пирожки. «Пропустите! Мы ошиблись маршрутом!», – паниковала последняя партия. «А нас высадить под ближайшим кустом!», – требовала задняя площадка.
Через час я поняла, что самой страшной книгой в моей жизни будет Поваренная Книга. Еще через час я уже отличала по пиписькам всех внуков в семейном альбоме. Еще через полчаса, я уже