Я, уже мысленно представляя себя настоящей невестой в белоснежных туфлях, в предвкушении открыла ее – и… – о боги! – наткнулась на вырвиглазного ядовито-зеленого цвета туфли.
– Уж лучше бы тогда мыльницы, – недоуменно сказал Андрей. Но вариантов не было. Так в них и расписались.
***
Москва, январь, 1998 год
Трое суток, которые Андрей находился в реанимации, я провела в мучительном ожидании. Самые сложные и навязчивые вопросы выедали меня пустотой ответов на них: как я ему скажу, что он без ноги? как он это воспримет? как такой большой спортивный человек вдруг вынужден стать беспомощным и слабым? как он мог не рассказать о реальном положении дел со своим здоровьем? зачем нам нужны были тогда эти дурацкие новогодние подарки? как?.. как?.. как?..
«Как же я не люблю новогоднее время», – стучало в голове азбукой Морзе.
Послеоперационный блок можно было посещать десять минут, да и то лишь, чтобы посмотреть через стекло на спящего, резко осунувшегося мужа. Все остальное время, в ожидании, когда Андрей придет в себя, я проводила в холле больничного вестибюля до его закрытия, потом бродила по вечернему городу и тянула время до момента, пока заступившие в ночную смену сердобольные медсестры не запустят меня в знакомый процедурный кабинет с лаконичным названием «клизменная», на кушетке которого я коротала ночь.
Выходя на рождественские улицы ночного города, я словно оказывалась в другой реальности. В преддверии праздника московские власти, словно соревнуясь в оригинальности, не скупились на электрические гирлянды и фигуры, обильно украшая витрины и аллеи парков. Приветливо освещенные праздничным убранством окна многоэтажных домов напоминали мне маячки для спешащих домой горожан.
– Надя? – какая-то бабушка около подъезда окликнула меня.
Я и не заметила, как, выйдя из клиники, машинально оказалась возле дома нашей московской квартиры. В свое время, мечтая о ней, мои родители, оплатив первый кооперативный пай43, отправились поднимать Крайний Север. Хорошо, когда идеология страны покорителей северных широт совпадает с простыми человеческими желаниями заработать к рождению долгожданной дочери квартиру. В нашей с отцом истории временное после смерти мамы стало постоянным.
– Как ты живешь, детка? Отца твоего я иногда вижу, приезжает обновлять ваши документы, жив ли он, здоров? Давно не видела с тех пор, как пять лет назад въехали к вам новые квартиранты. Хорошие люди, спокойные. А я по другую сторону лифта проживаю, дети забрали за внуками доглядеть, – бабулька поправила пуховой платок. – Тебя я помню, маленькую, привозил отец поначалу, ремонт делал в квартире, я за тобой приглядывала на детской площадке во дворе. Да, горе-то какое… хорошая женщина была мамка твоя, ты на нее лицом схожа, чисто копия, я сразу признала. А ты в девках или замужем? Детки