Хотелось закопать голову в песок и подождать, пока всё само как-нибудь рассосётся… Но вместо этого я снова строила Густаву глазки, а потом снова падала в бездну отчаяния. Снова и снова. Нескончаемый десятибалльный шторм.
Так меня кидало почти до конца недели. За это время мы с Густавом сдружились, я даже рассказала ему о своей беде, и в какой-то момент совершенной чужой человек превратился в мою жилетку для слёз, в то время как я по-прежнему не знала о нём ничего, кроме имени.
За пару дней до приезда в санаторий Данилы у меня случилась истерика, свидетелем которой стал всё тот же бедняга Густав.
– Я не смогу, я не выдержу этого… – рыдала я. – Всё закончится тем, что я наложу на себя руки… – Задрала рукав, демонстрируя шрамы. – Видишь? Мы с ним уже расставались… Это болезнь! Я просто болею им, и не представляю, что с этим делать!
Он замер на мгновенье, глядя на мои шрамы круглыми от ужаса глазами, и вдруг схватил меня за руку и припал к запястью губами. Это мигом отрезвило меня. Я отшатнулась, вскочила со скамьи, выдирая из его рук свою, но он вскочил следом, вцепился в мои плечи:
– Послушай, я хочу тебе помочь! Я могу, клянусь, но ты должна захотеть этого сама! – Его иностранный выговор смягчал слова и странным образом действовал успокаивающе. Глаза цвета некрепкого чая оказались вдруг так близко… Я от чего-то обмерла, вглядываясь в них, проваливаясь. – Доверься мне, просто попробуй. Я не наврежу. Обещаю!
– Я не понимаю тебя…
Он увлёк меня обратно к скамье, усадил.
– Просто послушай, и не спеши с выводами! Но прежде, чем я расскажу тебе о себе, пообещай, что это останется между нами. Обещай! Пожалуйста.
– Ты что, убил кого-то? – глупо пошутила я.
– Нет! Нет, ну что ты такое говоришь! Я не сделал ничего противозаконного, но вынужден скрываться. Два года назад я бежал из Британии, долгое время отсиживался в Йемене, потом перебрался в Прибалтику, но и оттуда мне пришлось бежать. И вот я здесь и больше всего боюсь себя выдать, потому что не знаю, куда бежать дальше. Россия большая, я надеялся затеряться в ней навсегда, и для этого мне нужно сидеть тихо… Но я встретил тебя, и…
Я вдруг испугалась, что он начнёт признаваться в любви, напряглась. Но Густав оказался и умнее, и деликатнее.
– Словом, я могу тебе помочь. Просто обещай, что не выдашь меня.
Я поёжилась – его напор и взгляд почти жёлтых глаз действовали на меня странно. Я словно почувствовала себя обнажённой. Захотелось зажмуриться и тряхнуть головой.
– Я никого не убивал, никому не навредил, но меня постоянно хотят принудить к этому. Поэтому я прячусь. Только поэтому!
И во мне, несмотря на собственную боль, шевельнулась вдруг «Птица», оберегающая тех, кто в беде. Как же я сразу не поняла этого! Он ведь действительно смотрелся нелепо и случайно в этом костюме