И тут Роза. Роза сказала, что видела сумку мяса большую в руках у Семенова прошлый четверг.
Снова мент на разведку приехал. Снова длинный писал протокол. И что же? Мистика. Тайна. Облом. Семенов мяса чужого не ел, не варил, не носил. Всё мясо его. Купил и носил. Каждый право имеет мясо в сумке носить, тем более кушать.
Валю добрые люди подвигли протест написать. Не ел, мол, не видел бычка ни в глаза, ни в кастрюле. Долго протест путешествовал в недрах юстиции мудрой. Вердикт однозначен: Валя телятину ел, он убивец.
Много еще про страдальца бычка можно писать и писать, и писать. Но бычка-то и нет. Значит – сказка.
* * *
Валя, как Роза, давно в свою жизнь не влюбленный. Валя, как Роза, три года уж, как разведен.
– Однажды в студеную зимнюю пору я из дому вышел.
– Был сильный мороз.
– Нет, Роза, нет. Мороз не причем. Были звезды. Они почему-то не стояли на месте, а переливались. Одна выкинет луч, тут же спрячет, другая мигнет и уставится прямо в глаза.
– Ты даешь.
– После, денег скопив, линзы купил, посчитал расстоянье, и вот они – звезды.
– Ну, и глядел бы.
– Да на чердак жена за мной следом примчалась, схватила, разбила, не хочет, чтоб мне хорошо.
– И что, из-за линзы развод?
– Ну, не совсем из-за линзы.
– А, так бы и говорил.
– Я так и сказал.
– А что дальше?
– Жизнь линзой скатилась под стол, как сказал поэт.
– Поэт. Может, поэт и покатился, только не ты. Ты человек, каких поискать.
– Под столом?
– Под столом, там пьяницам место. А ты непьющий. Нет, правда, ты – лучше других.
– Это правда. Лучше, хуже, но другой. Я, Роза, не люблю дурость.
– А кто ж ее любит?
– Да все любят. Только по дурости и живут, по законам ее… Ты заметила, я никого не осуждаю, но не люблю дурость. Дурость, дурь эта – ведь только допусти, она тебя в себя, как в ковер закатает, и носа не высунешь.
– Это как?
– Дурость – сорняк, пока человек маленький, и дурость у него маленькая. Как у Петьки. Петька вообще без глупостей. У дочери моей гораздо их больше.
– Петенька мой, правда. Люблю.
– А растет человек, и дурость его с ним растет. Раньше люди от нее верою спасались. У меня деды в старой вере, и жили, и умерли. А я вот уже без веры. Вот на звезды и направился. Хоть и не полная, а вера. Думаю, звезды поумней нас будут.
– А я в Петеньку верю. Снилось тут мне, знаешь, что будто все на каком-то острове, и есть как будто нечего, и согреться нечем. И вдруг узнаем, что спастись можем, если кто-то залезет на самое высокое дерево и оттуда бросится камнем вниз, в воду. Никто лезть не хочет, а все мучаются, звереют некоторые. И вот утром просыпаюсь, а Петеньки рядом нет. Выхожу на берег и вижу его высоко на дереве. Сердце у меня чуть не остановилось. Начала уговаривать