Не тут-то было, потрепанные ГП заставляют вести себя не так, как раньше, но снова принять неверную тактику. Я отползаю в темный уголок, начинаю медленно загнивать – физически сначала, потом вырождаться морально. Это ли не депрессия? Возможно, но скорее, страдания молодого Вертера, он, как проснулся во мне, так и не спал 10 лет. Вот именно период Вертера – время, описанное во второй повести «Овцы съели цветы».
Ну-ка, попробуй объясниться сама с собой.
Мы учились в одной группе с первого курса. Влюбленность – это не про меня до двадцати с лишним лет. Но он мне нравился.
В первый же день, когда наша 104-я собралась в аудитории, мы устроили маленький театр знакомств. Каждый должен был встать лицом к ребятам и рассказать о себе всё, что захочется. Запомнились скорее не слова, а выражение лиц и одежда – чаще школьная форма, у него серый школьный форменный кителек, у моей Наташи коричневое, в складку платьице из формы.
И, главное конечно, стиль рассказа. У одного петушиный, у Наташи очень серьезный, у В. (назовем его Ваней, правильно, тем самым: «сидит Ваня на диване») стеснительный и ломкий.
Через два месяца, седьмого ноября мы устроили костюмированный бал у Томы Заикиной. Я попросила маму найти что-то бабушкино. Была в белой кофте и широкой понёве. За столом рядом со мной в плавках сидел наш бессменный предводитель Боря Гужев. Куски мочалки элегантно украшали единственную часть его одежды. На балу он решил предстать дикарем.
В. пил только кефир, запасенный специально для него. Но даже выпендрежем это назвать никому не приходило в голову, все любили всех.
Вино пили, но умеренно и умеренно отплясывали. Это начало знакомства.
Постепенно из месяца в месяц, из года в год пляски, вроде буги-вуги и рока, для разнообразия чарльстон или фантазии под джазовую любую рифмовку с хриплым солистом, становились всё отчаянней: девочки подлетали к потолку или на каблуках, почти лежа на спине, катились у ребят между ног. Сказать по правде, такая музыка: тара ра ра рара/ тата татата/ и сейчас заставляет приплясывать. Доходило до выходов на карниз дома, всё обошлось, хотя в другой группе, в такой же компании кто-то сорвался и погиб. Вино, конечно ящиками, приносил Боря, он признавал только Киндзмараули и Хванчкару.
Вот первое мизерное приключение с В., влетевшее в душу, чтобы там остаться.
Выходила через проходную зоны «Б», жуя булку. Навстречу шел он, и я предложила ему куснуть, он ответил: «Неужели у меня такой голодный вид?». Оба рассмеялись и разошлись. Проанализировав свою излишнюю теплоту, я решила, «кругом чужие студенты, а он свой».
Продолжим о завязи. Второе «происшествие».
Мы учимся на последнем курсе. Четверо из группы и пять человек из других групп собрались у него в квартире на Смоленском бульваре, сели в поезд и поехали на Карпаты.
Так и запомнилась его маленькая квартирка, а там: мама, папа, сестры