– Вон там твоя пещера, – сказал Колум. – В тех горах.
Кости земли, подумал я, глядя на них. Потом при мысли о костях мне стало неуютно, и, чтобы отвлечься, я спросил:
– А ты-то сам сколько раз там бывал?
– Только однажды, – он смолк. – Я искал этот остров весь мой шестнадцатый год, потому что наслушался сказок и думал, что если ищешь, то обязательно найдешь. Мне минуло семнадцать, когда я нашел его и принес оттуда столько золота, сколько смог унести.
– А проклятия ты не боялся?
– По молодости я не боялся вообще ничего.
– И что же ты сделал с тем золотом?
– Часть зарыл, и только я знаю где. Остальное пустил на выкуп за женщину, которую любил, и на то, чтобы построить хороший дом.
И замолчал, словно и так сказал слишком много.
На молу перевозчика не оказалось – только утлая лодчонка валялась на берегу, привязанная к дереву, сплошь перекрученному и почти мертвому (в такую трое взрослых нормального роста и то едва влезут), да колокол рядом с нею.
Я позвонил в колокол, и вскоре к нам по берегу пришел какой-то толстяк.
– С тебя шиллинг за переправу, – обратился он, естественно, к Колуму. – И три пенни за мальчонку.
Я выпрямился во весь свой невеликий рост. Пусть я не такой большой, как другие мужчины, но гордости у меня уж точно не меньше.
– Я тоже взрослый, – сказал я ему. – И заплачу тебе шиллинг.
Лодочник внимательно меня осмотрел, потом поскреб в бороде.
– Вы уж меня извините. Глаза уже не те. Я вас переправлю на остров.
Я протянул ему шиллинг. Он взвесил его на ладони.
– Пусть будет девятипенсовик, раз уж вы меня его не лишили. По нынешним темным временам большие деньги – девять-то пенсов.
Море было аспидного цвета, а небо над ним – синее. Пенные барашки гоняли друг друга по поверхности вод. Перевозчик отвязал лодку и с тарахтеньем потащил ее по гальке к прибою. Мы ступили в ледяную воду и забрались внутрь.
Под весельный плеск лодка легкими рывками шла вперед. Я оказался ближе к лодочнику.
– Девять пенсов – плата хорошая. Но я слыхал, будто бы в горах на Мглистом острове имеется пещера, битком набитая золотыми монетами. Древние клады, так люди говорят.
Он пренебрежительно мотнул головой.
Колум таращился на меня, так сильно сжав губы, что они побелели. Наплевав на него, я снова пристал к перевозчику.
– Пещера, полная золота… Дар не то от норвежских северян, не то от южан, не то от тех, кто, говорят, был задолго до любого из нас – кто бежал на запад, когда люди пришли в эти земли…
– Да слыхал я о ней, – отозвался тот. – И об ее проклятии тоже. Вот пусть оно за ней и приглядывает.
Он сплюнул в море.
– Ты – человек честный, гном, я по лицу твоему вижу. Не ищи этой пещеры. Никакого добра из этой затеи не выйдет, помяни мое слово.
– Уверен, ты прав, – отвечал я без тени лукавства.
– Уж точно я прав, – подхватил он. – Не каждый день доведется везти головореза и гнома