Карпуха робко произнёс, слегка заикаясь:
– Х-хорошо, – имя выговорить всё же не решился, – я закончил.
– Чаю хочешь? – спросил Сосна, прихлёбывая тёмную жидкость из гранёного стакана.
– Хочу, – неожиданно для себя пробормотал Карпуха.
– Вон там заварка, – Сосна показал указательным пальцем в сторону пузатого фаянсового чайничка, – в кружке с кипятильником осталась вода, она горячая ещё. Попей, там твои вроде не угомонились пока, тебе лучше подождать, а то попадёшь под раздачу. Заснул что ли? В автобусе?
Валька молча кивнул.
– Ну тем более, тебе время потянуть надо. Давай, приступай.
Карпуха соорудил себе чаю, кинул в него два кусочка рафинада из протянутой Сосной пачки и сел на свободный стул. Сосновский посмотрел на него и с некоторым участием в голосе спросил:
–Что, тяжело?
– Угу, – пробубнил Валька.
– Вот и мне, знаешь, хреново.
– Вам-то почему, – недоумённо спросил удивлённый Валька.
– Да не Вам, а тебе, Валя, тебе, мы ж почти ровесники с тобой.
– Ну ладно, тебе, – робко произнёс караульный салага.
– Да надоело всё это хуже горькой редьки, Валя, домой хочу, на гражданку, чтобы эти рожи больше не видеть, чтобы эту форму опостылевшую скинуть и джинсы с курточкой-ветровкой носить. Жизнь эта надоела, человеком хочется побыть! Понимаешь? Человеком, а не старшиной этой б…й пятой роты!
Валя понимающе кивнул, ему тоже хотелось побыть человеком, хоть немного, и вот сейчас, в каптёрке он опять им себя почувствовал, пусть и на короткое время…
Сосновского Махонин отпустил домой только тридцатого июня, дальше тянуть уже было нельзя. Валька долго потом вспоминал внезапное признание бывшего старшины роты и думал, как бы сделать так, чтобы люди чаще и, самое главное, вовремя хотели становиться людьми, ведь, к сожалению, мир устроен так, что понимание этой жизненно важной необходимости приходит порой слишком поздно.
ВЬЕТНАМЦЫ
Наше студенческое общежитие было очень многонациональным. Кроме представителей самых разных народов Советского Союза в нём проживали африканцы из трёх-четырёх стран, кубинцы, колумбийцы, греки, немцы из ГДР, в количестве одного экземпляра имелись даже испанец, сириец, иракский курд (очень враждебно относившийся к Саддаму) и китаец – дружба с КНР только-только начиналась. Вся это разношёрстная братия делила с нами перенаселённые комнаты (до семи человек в двадцатиметровых «покоях»), видавшей виды общаги на пятой линии Васильевского острова. Как и мы, рядовые советские граждане, они без тени страха пользовались вечно загаженными туалетами (по одной паре на весь этаж из двадцати пяти комнат), и целых два раза в неделю, имели право на душ. Наверное, многих вначале шокировали обшарпанные стены, теснота в комнатах, и все прочие «преимущества» советского образа жизни, но потом даже самые изнеженные иностранцы привыкали. А порой, особенно в дни великих праздников, вроде Нового Года, казалось,