– Эй! У тебя хоть номер его есть?
– Хочешь его визитку? Лейтенант Деломбр. Это по поводу дела Жан-Рафа. Забудь! Он холоден, как бидон с молоком.
Но в коровьем вымени молоко теплое. Оно стынет, когда оказывается снаружи. Может, и с ним так же. Кто сказал, что когда-то и он не был теплым, а время, жизненные испытания и…
Может, уже хватит моему мозгу пытаться исследовать чужие пещеры? И подыскивать ему оправдания? Может, в этом типе ничего хорошего и нет.
– У него остались к тебе вопросы?
И тут я осознаю, что ни одного вопроса относительно расследования он мне так и не задал. Надо держать ухо востро, ведь известно, как копы умеют манипулировать людьми, чтобы добиться всяких признаний.
Антуан находит его очень соблазнительным. Обратное меня бы удивило.
А я нахожу его притягательным. Обратное удивило бы бабушку.
5
Отправляясь вчера к ней, я понял, что у меня нет никакой конкретной цели, даже ни единого вопроса по расследованию. Оно же завершено. Мне просто хочется установить, к какой категории ее отнести?
Или же я туда еду для собственного спокойствия. Глупо, но я постоянно это пережевываю. Влияние ее коров, без сомнения. Ладно, хватит! Женщина, одна, в глуши, в какой-то затерянной долине, на опушке леса, и поблизости никого, кроме парочки глухих стариков, замученных артрозом, это же приманка для всякой швали. Она может защитить себя? Хотелось бы посмотреть!
Когда я зашел в сыроварню, она не обернулась, слишком занятая своими сырами. Какое-то время я разглядывал ее со спины. На ней был большой клеенчатый белый фартук, в цвет сапог. На фермах свой цветовой код, что ли? Зеленый для коровьего навоза, белый для сыра, а когда она занимается соломой, то натягивает желтые сапоги?
В помещении царила знойная жара, а уровень влажности приближался к полному насыщению. Атмосфера тропического леса. На Мари короткие бермуды. Я видел, как по ее ногам стекают капли пота. Сверху на ней была довольно широкая фиолетовая футболка без рукавов с открытой спиной, никаких бретелек не торчало. Значит, без лифчика. Я подошел. Пот лил с нее градом. Даже три часа на велосипеде по солнцепеку не оказывают на меня такого эффекта. Несколько прядей ее волнистых волос приклеились к мокрому лбу, а остальные короткими резкими взмахами следовали за движением тела, ворочающего формы, чтобы извлечь из них сыры. Каждый ее жест был выверен, и мускулы сокращались, чередуясь в быстром ритме. У нее были руки чемпионки по лыжным гонкам. Крепкие, с четкими красивыми очертаниями и венами, выступающими как канаты под ковром. В вырезе довольно просторной футболки виднелось начало блестящей ложбинки между грудями.
Мое представление о сарделькообразной – даже в утягивающем белье – фермерше в платке и цветастой юбке потерпело сокрушительный удар.
А моя внутренняя температура приблизилась к красной черте, причем без всякой связи с жарой в помещении. Когда я почувствовал, что в штанах стало тесно, я сменил тему и заговорил