Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, затем Кэрол отвернулась и ушла на кухню. Нортон сел за стол и принялся за ужин. Еда выглядела аппетитно, и он наложил себе щедрые порции всего. Вернувшаяся Кэрол поставила перед ним стакан молока.
Некоторое время они ели молча – такое положение дел устраивало Нортона как нельзя лучше; однако Кэрол, судя по всему, в отсутствии беседы чувствовала себя неуютно, поэтому в конце концов она нарушила молчание.
– Разве тебе не хочется узнать, почему у меня хорошее настроение? Почему я счастлива?
Нортон вздохнул:
– Почему ты счастлива?
– Потому что у нас состоялось первое в новом сезоне собрание.
– И что же вы собираетесь ставить в этом году? Снова «Энни»?[5] Мир просто не может обходиться без любительских постановок «Энни»!
Кэрол швырнула вилку на стол.
– Самодовольный осел!
– Что ты имеешь в виду?
– Ну почему ты вечно стремишься принизить все, чем я занимаюсь?
– Я не стремлюсь принизить все, чем ты занимаешься.
– Тогда как это называется?
– Я тебя не…
– Ты меня не критикуешь? Черта с два, именно этим ты и занимаешься! И, к твоему сведению, в этом году мы ставим «Компанию» Сондхейма[6]. – Посмотрев на мужа, Кэрол сверкнула глазами. – И не вздумай говорить, что нам эта постановка не по силам!
– У меня и в мыслях этого не было, – возразил Нортон.
Однако на самом деле он собирался сказать именно это. И спасло его только то, что жена говорила гораздо быстрее и не дала ему рот раскрыть.
«Почему я так себя веду? – подумал Нортон. – Что заставляет меня нападать на жену, принижать ее способности, издеваться над ее достижениями, порочить все то, что она делает?» Он вовсе не считал себя умнее и талантливее Кэрол, как она часто намекала. В то же время нельзя было сказать и то, будто он страдает комплексом неполноценности и стремится выместить это на окружающих. Нет, все было проще. Проще – и в то же время гораздо сложнее.
Нортону доставляло удовольствие делать людям больно.
Муравьи.
Шумно вздохнув, он уставился в тарелку с пюре. Ему было очень нелегко сделать это признание, дать себе четкую убийственную оценку, честно сказать, что у него есть качества, которыми он предпочел бы не обладать. Мало кто мог распознать в себе подобные низменные, предосудительные побуждения…
«Господи! – подумал Нортон. – Я ведь даже хвалюсь этим, поздравляю себя с тем, что разглядел в себе мерзавца!»
Черт возьми, что с ним происходит?
Все началось с этих проклятых муравьев.
Нортон поднял взгляд на сидящую напротив Кэрол.
– Извини, – пробормотал он. – Просто я… просто день выдался тяжелым.
– Я имею в виду не только сегодня, – сказала Кэрол.
– Понимаю, понимаю…
– Нет,