Никак иначе, кроме как замком, нельзя было назвать это стройное, острое, шипастое, игольчатое, ощетинившееся готическое здание из темно-серого влажного кирпича. Наверное, архитектор создавал его эскиз именно осенью, потому что ничто другое не смотрелось бы настолько органично в этих промозглых пейзажах. Дом был абсолютно несимметричный, словно за годы своего существования претерпел дополнения от каждого нового хозяина, который считал своим долгом налепить на него очередную башенку или эркерное окно. Частично его обвивали какие-то змееподобные растения, сейчас увядшие и потемневшие. В комплекте с пустующим фонтаном, казавшимся рядом с домом-гигантом мыльницей, серыми, неухоженными окнами, на большинстве из которых не было штор, замок выглядел заброшенным. Не верилось, что в нем жил совсем нестарый еще человек, а не кентервильское привидение.
Тот, кто пытался меня предупредить, упорно не показывался, так что я подошла к входу. У монументальной двери висела массивная гранитная доска с надписью, к которой местами пристали мокрые бурые листья. Я сбросила пару из них и прочла: «В этом доме прожила короткую, но счастливую жизнь Вирджиния Грейс Харди. Талантливая поэтесса, светлая душа, любимая дочь и сестра».
Под надписью был выгравирован небольшой схематический профиль: голова девушки, в ее перекинутую вперед косу вплетены цветы. Так вот, значит, как полностью ее звали. Красивое и сильное имя. Интересно, была ли она такой. Стоило скорее узнать чуть больше и хотя бы увидеть фото.
На двери, отделяющей меня от места гибели Джинни Харди, висело массивное металлическое кольцо. Не сумев оторвать его от двери, я постучала кулаком так сильно, как смогла, но у меня в ушах это прозвучало, как топот мышиных лапок по паркету.
Дверь открылась на удивление быстро, словно кто-то только и ждал, пока я совершу нелепые и бессмысленные манипуляции с кольцом. Я увидела этого кого-то и моментально пропала.
Знаю, как все это мелодраматично звучит, и сотни раз, увидев что-то подобное в кино или книге, я закатывала глаза от того, что можно потерять голову, только встретив человека. И этого никогда в жизни не понять, если вы не теряли дар речи, встретившись с кем-то взглядом.
Если бы в тот момент меня спросили, как он выглядит, я отвечала бы оборотами типа «как бог», «как суперзвезда», «как совершенство». Но, к счастью, я пишу эти слова, уже в значительной степени придя в себя. И теперь, если быть беспристрастной, на пороге замка Харди меня встретил лишь фантастически привлекательный мужчина: достаточно, но не слишком высокий, стройный, но не худой, с широкой грудью и сильными руками под свитером, но явно не качок, с аккуратной бородой и сияющими глазами.
Но больше всего меня поразила его улыбка, а если быть до конца честной, само ее наличие. Я поймала себя на мысли, что с моего приезда в Холмсли Вейл если и встречала улыбки, то рабоче-вымученные, а не добрые