– Помилуй, твоя княжеская светлость! Многоног не мой был, я свою и соседскую хлебную щепу на мельницу вез…
– Молчать, соплежуй навозный! – зазвенел металлом голос княгини. Ого! Если Лидора Пилейская всерьез разозлилась, лучше не попадаться ей под руку. – В присутствии княгини, воеводы и военачальников Пилея не держишь свою вонючую скотину! Это измена, покушение на княжескую жизнь и честь! Эй, охрана! Несите колоду!
Сейчас будет расправа, лучше не смотреть. Торик осторожно выбрался из кустов и тихо ступая ногами в мягких сапогах без каблуков, пошел вдоль стены храма. Скорее обойти храм и забраться в подвал, пока Вариполли не закрыл его!
– Измена отечеству хуже смерти! – продолжала говорить ровным металлическим голосом княгиня Лидора. – Радуйся, мерзавец, что один подохнешь, семьи я твоей не знаю и знать не хочу! Эй, охрана, сопли не жевать, работать!
Воины подхватили хозяина многонога и поставили на колени перед колодой. Он поднял голову и заговорил твердо и четко.
– Десять лет я служил в войске твоей княжеской светлости, Пилею был верен и с людьми честен, а ты смешала мое честное имя с грязью. Пусть и к тебе, твоя светлость, грязь прилипнет в твой последний час!
Вот это молодец, держится не хуже крылатого! Однако княгиня ему такого не простит! Лидора не спеша вытащила из ножен почетный меч и отрубила мужику голову так спокойно, как он сам, должно быть, рубил дрова для печки. Два охранника унесли мертвое тело, а еще четверо прибрали грязь на площади. Народ еще молча расходился, боясь сказать лишнее слово, а Торик уже был возле княжеского дома. Ну, где она, эта дверка в подвал?
– Гошар! Немедленно ко мне! – крикнула княгиня. Торик остановился. Что еще теперь будет?
– После обеда приду, – невозмутимо отвечал воевода. Интересно, почему Гошар всегда разговаривает с Лидорой Пилейской, как будто она давно ему надоела? И почему она его терпит, а не приказывает казнить при всем честном народе, как хозяина многонога? Надоела она, конечно, всем, но кто же такое покажет наружно? Разве что тот, кому надоела не только Лидора, но и жизнь.
– Жирного слюнтяя Вариполли ко мне через час с летописями и переводчиком! – приказала княгиня.
Ура, у него есть еще час! Низкая грязноватая дверца была не заперта, и Торик нырнул в подвал. Ну и темнота! Должен же здесь быть пучок светосборов или хотя бы служебный светляк? Торик посвистел, и на его плечо сел комок розовой светящейся шерсти, слетевший с окна во втором этаже. Но это же не служебный белый светляк, а породистый, розовый, из покоев самой княгини! Она за это одно