Я направился поверху, через вагонную площадку. Благо, что вагон – товарный.
– Ты чего? – резкий шепот Пеннера звучал осуждающе, если не сказать – зло, – а если заметят?
– А если поезд пойдет, – огрызнулся я.
– Куда пойдет? Он же без тепловоза…
Тут и я заметил, что вагоны не только не присоединены к составу, но и вообще не сцеплены друг с другом.
На этом наши препятствия не закончились. Снова перед нами оказался состав…
Вот и бетонный скос к реке. Ребятня выстроилась на заросшем ивами небольшом островке, отделенном от берега протокой.
Вдалеке посередине Камы по направлению к речному вокзалу прошел бело-голубой трамвайчик. Я машинально проводил его взглядом. И тут сердце замерло: у одного из причала красовался большой теплоход. Неужто, наша «Вишера»? Хотя, нет. Этот побольше. Обгоняя трамвайчик, на подводных крыльях промчался «Метеор».
Ласково заплескалась набегающая на берег волна.
Полетела на бетонные блоки сбрашиваемая одежда. Разлетелась многочисленными брызгами, расступилась камская вода, пропуская загорелые тела… веселый смех наполнил воздух…
А потом мы лежали на теплом песке островка, подставляя себя последним жарким лучам осеннего солнца…
5
– Где ты был? – таким вопросом меня, вернувшегося чуть ли под вечер, прямо с порога встретила мама.
А что я мог ответить?
Купаясь, мы совершенно забыли о времени. Оно-то как раз и понятно: мы стремились урвать как можно больше последнего солнечного тепла.
А по квартире разносились вкусные запахи стряпни. У мамы так классно получаются всякие там пирожки и булочки. Интересно, что у нас за праздник. Я машинально сглотнул слюну. К сожалению, сделать тихо это не получилось.
– Что молчишь? – посмотрел на меня, оторвавшийся от книжки папа, – смелости сознаться не хватает?
И снова уткнулся в чтение. Ну да, книжка-то ему гораздо важнее…
– Мы, – я запнулся. Что бы такое простенькое придумать? – мы… ходили на Каму купаться.
И почему язык сработал раньше мозгов? Как вообще можно было об этом говорить, когда мне это было запрещено, особенно в одиночку. Но, как говорит папа: «слово не воробей…». Какая-то старая пословица. Но вот, что там дальше, ни разу как-то не приходилось слышать, а папа не договаривал. Он вообще редко договаривал пословицы и поговорки. Подразумевалось, что я и без того сам должен их знать.
Мама нахмурилась. Руки ее спрятались в карманы халата. На лбу показалась суровая складка. Глаза угрожающе сузились.
Действительно. Что это я? Теперь точно, попадет.
– Мы? – ага, мама все-таки решила докопаться до истины, – опять с Пеннером?
Отпираться бесполезно. И как я забыл, что мамы наши когда-то в одном классе учились?
– Придется с Аллой еще поговорить, – решительно произнесла она.
Этого