– Ну, я уже познала другую любовь. К жизни в целом. К себе любимой, разумеется. К друзьям и подругам. К родным. К брату. К маме… А потом было лето 2001 года… И любовь оборвалась.
Всегда внимательные уши Вовы навострились. Зрачки неприлично расширились. Мысли ощутимо зашуршали в голове.
– Интересно…
– Да конечно, интересно тебе, – протестующе ёрничала Алёна. – Сейчас начнёшь мне рассказывать, что это всё другое, что это привязанности и к любви они не имеют отношения, и что родных не выбирают и ты любишь их по факту, а настоящую любовь нужно именно найти самому, самому найти свет, который озарит тьму твоей жизни, да?
Вова, шелест мыслей прикрутив, улыбчиво-удивлённо посмотрел на Алёну.
– Херасе, как ты разложила, я на лопатках, – белофлагово он поднял руки вверх. – Да нет. Меня дата заинтересовала.
– Почему?
– Из-за года. Это было третьего августа?
– Ну да…
Вова нахмурился. Лицо его, огрубев и затвердев губами, застыло в гранитных очертаниях. Карие глаза его, краплёные янтарём, спрятались за окаменевшими веками. Неподвижно замерли черты. Дыхание плавно замедлилось. Для Алёны это был очевидный знак – Вова погрузился в какие-то крайне серьёзные и тяжёлые раздумья.
– Ну и? Что у тебя связано с этой датой? Вов?
Она чуть погодя аккуратно тормошила его за плечо, бегло похлопав непонятливыми ресницами.
– Подожди…
Лицо его разгладилось и посветлело, тело распрямилось и расслабилось, точно на секунду став прямым продолжением сознания, его физически идеальным выражением. Вова открыл глаза.
– Нужно было заглянуть в чертоги разума. Точнее в те новые ящики. Не появилось ли чего-нибудь в том, что открылся первым?
– Появилось?
– Да. Ключик. Небольшой. Причудливый.
– Что он может отпирать?
– Пока не знаю. Ключ не простой, напыщенный, винтажный. Явно не имеет отношения к дверям, которые я открывал в жизни.
Вова перевёл укоризненный взгляд на Алёну, где каждый хрусталик по отдельности кричал: «Понимаешь, на кого мы намекаем?!»
– То есть ключ из твоего сознания должен открыть дверь для меня?
– Может быть. Ты не хотела куда-то попасть, куда попасть не могла, с моей помощью?
– Надо подумать…
Алёна молчала некоторое время, в раздумьях пройдясь взглядом по фиолетовым облакам и закатным лучам-ручьям, их пронзающим, поверхностно скользнув бездонной зеленью глаз по красоте заката, перетекающему из окна в окно. Из зрительных образов должны были восстать недавние мысли, относящиеся к Вове и каким-то странным образом отождествляемые с крышей и заходом любимой звезды. Но не восстали – думалось плохо оттого, что было