— А все потому, что эта проклятая революция и нас самих тоже портит.
— Да, тело Франции изъедено проказой.
— Проказой третьего сословия, — подхватил дю Буабертло. — Одна надежда на помощь Англии.
— И она поможет, не сомневайтесь, капитан.
— Поможет завтра, а худо-то уже сегодня.
— Согласен, изо всех углов лезет смерд; раз монархия назначает главнокомандующим Стоффле, лесника господина де Молеврие, нам нет никаких оснований завидовать республике, где в министрах сидит Паш,[21] сын швейцара герцога де Кастри. Да, в Вандейской войне будут презабавные встречи, — с одной стороны — пивовар Сантерр, с другой — цирюльник Гастон.
— А знаете, дорогой Вьевиль, я ценю Гастона, он неплохо показал себя, когда командовал войсками при Гименэ. Без дальних слов велел расстрелять триста синих да еще приказал им предварительно вырыть себе братскую могилу.
— Что ж, в добрый час, но и я бы с этим делом не хуже его справился.
— Конечно, справились бы. Да и я тоже.
— Видите ли, — продолжал Ла Вьевиль, — великие военные деяния требуют в качестве исполнителя человека благородной крови. Такие деяния по плечу рыцарям, а не цирюльникам.
— Однакож и в третьем сословии встречаются приличные люди, — возразил дю Буабертло. — Вспомните хотя бы часовщика Жоли.[22] Во Фландрском полку он был простым сержантом, а сейчас он вождь вандейцев, командует одним из береговых отрядов, у него сын республиканец; отец служит у белых, сын у синих. Встречаются. Дерутся. И вот отец берет сына в плен и стреляет в него в упор.
— Да, это хорошо, — подтвердил Ла Вьевиль.
— Настоящий Брут,[23] Брут-роялист, — сказал дю Буабертло.
— И все-таки тяжело идти в бой под командованием разных Кокро,[24] Жан-Жанов, каких-то Муленов, Фокаров, Бужю, Шуппов.
— То же чувство, дражайший шевалье, испытывают и в другом лагере. В наших рядах сотни буржуа, в их рядах сотни дворян. Неужели вы полагаете, что санкюлоты,[25] в восторге от того, что ими командует граф де Канкло[26] виконт де Миранда,[27] виконт де Богарне,[28] граф де Валанс,[29] маркиз де Кюстин.[30] и герцог Бирон[31].