– Отпустите, я сама. – Дернулась из его объятий, но он сжал сильнее. – Поставьте меня на ноги!
Но кто бы слушал мои вопли.
– Девочка, ты забыла, я доставщик, а не экскурсовод. И не стану ждать, пока ты с открытым ртом все осмотришь, или еще лучше – рванешь по лавкам в поисках вечернего платья.
Вредина! Уставилась на него, не моргая. Какой же он невыносимый, самодовольный, самовлюбленный и… и… В моей голове закончились прилагательные.
– И что, смолчишь? Неужто слов не осталось? – Он будто читал мои мысли.
– Приличные действительно закончились, а ругаться нехорошими мне мама не разрешает, – съязвила.
– Хорошая мама! – Он подленько ухмыльнулся. – Что ж, молчаливая ты мне даже больше нравишься.
– Какая честь! Но где это я маху дала, что хоть немного вам нравлюсь? Непорядок! Нужно срочно исправлять.
– Какие твои годы, мелкая, – оскалился он в улыбке, – еще исправишь.
Я нахмурилась и отвернулась.
По краям дорожки пестрели клумбы. Взгляд радовали незабудки, нарциссы, маки и даже столь привычные глазу маршаллы. Кусты роз в человеческий рост. Красные цветы. Белые, розовые, желтые… А запах! От него голова шла кругом.
Потянувшись, коснулась веточки с шипами и тут же отдернула ладонь – на подушечке пальца проступила капля крови. Почудилось, будто цветок меня ущипнул, что оказалось для меня полной неожиданностью.
– Покажи! – рявкнул Эмес. Я, не задумываясь, продемонстрировала крохотную ранку. – Не стоит тянуть руки ко всему подряд, тут половина растений шипастые, зубастые, а некоторые откровенные хищники. Покалечишься, а мне потом отвечай за тебя. А мне оно надо? Правильно, нет!
Ну как так можно?! Вроде и беспокоится, но только о себе!
– Эмес, а у вас невеста есть? – не удержалась от вопроса.
– Нет. И не надо!
– Это хорошо, что вы так думаете. Пусть небеса хранят ту девушку, что вляпается в брак с вами.
Смело встретила его взгляд, полный злости. Нет, скорее раздражения.
– Тебе, Алевтина, стоит следить не только за руками, но и за языком, – процедил он.
– Мой язык не ваша забота, – снова съязвила, – у меня хватит мозгов обходить вашу напыщенную персону десятой дорогой.
– Вот это правильно. А лучше – тридцатой.
– Запросто! Ваше желание будет исполнено с превеликим удовольствием.
Промолчал.
Поднявшись по лестнице, он постоял несколько секунд и пнул тяжелую дубовую дверь. Она неожиданно отворилась сама.
Мы вошли в этот дворец, и я окончательно лишилась дара речи. Все такое шикарное, даже дышать страшно. Диваны, обитые цветной тканью, на резных ножках. Изящные низкие столики. На окнах трехъярусные шторы, которые я до этого только на картинках и видела.
– Эмес! – раздался грозный рык со второго этажа.
На верхней ступеньке лестницы стояла милейшая старушка в простеньком платье в клеточку. Только это не могло обмануть, было в ней что-то такое, внушающее уважение. Она напомнила мне мою учительницу по русскому