За окном, над садом, повис стеклянный туман. Сквозь завесу прозрачной воды проступали лишь размытые линии
веревок качелей, но дощечки, на которую надо садиться, видно не было. Веревки казались подвешенными к небу. Сливовое дерево будто растворилось в воздухе.
Я взглянул на свою едва начатую порцию. Есть расхотелось.
– Можно мне выйти из-за стола? – спросил я.
– Только не забудь перед сном сделать упражнения, хорошо? – напомнила мать, как обычно.
– Да, мам.
День совершил полный оборот и вернулся в исходную точку. А я нисколько не изменился.
Я – безнадежность
Знакомый голос проинформировал меня, что я снова опоздал, и это была полная чушь – ведь я простоял у ворот лицея уже как минимум минут двадцать. Я замерз, в рот задувал ледяной ветер, челка козырьком торчала надо лбом, и это меня страшно бесило: с утра я полчаса провозился, чтобы замаскировать волосами огромный прыщ, который вскочил на лбу. Гель для укладки, который я купил в супермаркете, – это, честное слово, полная чушь. Ветерок едва налетел – и прощайте, отчаянные попытки причесаться. Когда я вышел из ванной, мама рассмеялась:
– Мозес, ты уверен?
– В чем? – спросил я, изобразив удивление.
– В том, что у тебя на голове. Никуда не годится. Можно подумать, ты лысый и пытаешься прикрыть плешь!
– Мам, ну ты чего, у меня все волосы на месте! – возмутился я.
– В том-то и дело! Но вид такой, будто ты их начесал, а потом еще заплел в макраме!
Я покраснел как помидор и неохотно вернулся к зеркалу в ванной. Осмотрел себя и крикнул:
– Ты ничего не понимаешь! Это стильно, так все делают. (Вообще-то я сам себе не верил, ни единому слову.)
– Мозес, я же тебе помочь хочу. Ты выглядишь нелепо.
– У меня есть на то причины, тебе не понять.
– Лосьон от прыщей – в шкафчике рядом с душем, – сказала она. – Я, представь себе, тоже когда-то была подростком.
– Да, но я-то парень. Это совсем другое.
– Пф-ф! Ну конечно! Вы ничем не отличаетесь от нас, девчонок, – усмехнулась она и укатила прочь по узкому коридору.
У меня просто руки опустились. Я окончательно перестал понимать, в каком направлении уложить волосы, в итоге все оставил как есть, и макраме, к сожалению, так никуда и не делось.
Я думал о своей прическе и о сатанинском студеном ветре, который убивал мои последние парикмахерские надежды, когда передо мной возник Колин. Его лицо вдруг оказалось прямо у меня перед носом, огромное, как планета, свернувшая с орбиты и едва не налетевшая на астероид под названием Мозес Лауфер Виктор Леонард.
– Ну что, принес?
– А поздороваться язык отвалится, да? – огрызнулся я.
– Подумаешь! –