– Ладно, – Максим махнул рукой, – я понял. Значит, можно думать, твоё благословение я получил?
– Получил, – Евгений рассмеялся. – Но ты должен быть осторожен.
– Я эовин, а потому об осторожности мне известно лучше, чем кому бы то ни было, – сказал Максим. – Ну, а что у тебя? Ведь ты тоже чем-то обеспокоен. Так?
– Дела сердечные, – Евгений усмехнулся. – Не думай об этом. Ты не сможешь помочь, даже если захочешь. К тому же, сейчас мне надо сосредоточиться на другом. Та технология, с которой ты мне помог… Помнишь? Кажется, она оказалась рабочей, и мои исследования подходят к концу. Сон и Дрёма дали потомство. Птенцы подросли, и вскоре мне придётся что-то с ними делать. Не знаю, смогут ли они и дальше уживаться. Инстинкты велят им создавать семьи, лететь друг от друга как можно дальше, но моя воля запрещает это сделать, удерживает, ломает их природу. Быть может, это неправильно, но мне всё равно. Страдания птиц – самая малая жертва, которую я готов принести.
– Не находишь, что это забавно? Ты страдаешь из-за любви, но запрещаешь любить другим, пусть и воронам. А вдруг над нами тоже есть некий исследователь, возомнивший себя вправе мешать тебе?
– Вот только птицы видят меня и теоретически могут взбунтоваться, – промолвил Евгений. – Да, я жесток, но у меня хотя бы есть цель – дать науке новый материал, пищу для размышлений. Какая же цель у этого экспериментатора?
– Вороны тоже не понимают тебя, – заметил Максим.
Его брат засмеялся, и смех это показался гостю ужасным. В нём слышались радость, торжество, злорадное глумление над законами природы. Максим промолчал, почувствовав, что Евгений знает нечто такое, перед чем все его скудные знания о животном мире жалки и несостоятельны. Он пожал плечами, ещё немного посидел, а потом попрощался и вышел.
***
Следующим утром после короткого завтрака Евгений направился на работу. Ему предстояло провести последний сбор данных, занести их в специальную карту, после чего приступить к дальнейшей части исследований, которые в перспективе можно будет презентовать. Раапхорст оттягивал этот момент всеми силами, боясь, что научное сообщество Дексарда едва ли поймёт его. Он не знал, как отреагируют коллеги, старался не думать об этом, но верил в лучшее, прислушиваясь к последним каплям оптимизма, оставшимся в нём. Единственное, что заставляло его бояться будущего, это замечание, которое озвучила Александра. Однажды