* ______________________________
Марамыжиков был не в духе.
Сегодня он совершил непростительную глупость – позвонил Забедняевской невесте и попробовал договориться о встрече. Девица что-то мямлила в трубку невразумительное, ничего определённого так и не сообщив. Зато очень определённо выразилось Марамыжиковское начальство, призвав к вечеру подчинённого на ковёр.
Глава, видимо, уже пожурил правоохранительные органы в лице их начальника, за излишнюю навязчивость сотрудников. Посему сотруднику и были немедленно объяснены несуразность и возмутительность подобного поведения с помощью многозначительных взглядов и многозначных выражений.
Высеченный следователь плёлся по закатным улицам презренного Володарьевска домой. На душе было удивительно противно. Казалось, что из вязкого болота этого городка честолюбивому карьеристу не вырваться никогда. Что ж так не везёт-то? Кругом одна трясина – ухватиться не за что…
В кармане загудел телефон. Гришка поморщился. Кто там ещё?
– Г..григорий Алексан…рыч, – проблеяла трубка, – нужно увидеться…
… Когда Марамыжиков прогулочным шагом доплёлся, наконец, до условленного места – к парковому памятнику местному поэту – знакомое ему стриженное пугало уже переминалось на месте. Его испуганное лицо белело в темноте. И выглядело оно ещё более встрепанным, чем обычно, но без обычного задора. Необъятной ширины санкюлоты из дерюги обвисли мятыми парусами, а безразмерная футболка выделила худобу ссутулившихся плеч. Огромные кроссовки, увешанные репьями, выглядели клоунскими башмаками, а руки, которыми она себя судорожно обнимала, мелко вздрагивали. Наверное, от вечерней свежести…
Марамыжиков не стал комментировать её состояние. Подошёл молча.
– Я нашла его! – выпалила она, облизнув губы.
– Смысл жизни?
– Виталиков «хёндай»! Он в соседнем дворе, рядом с домом убитого.
Гришка помолчал, засунув руки в карманы джинсов и покачавшись с пятки на носок.
– Понятно. А что с лицом? За тобой черти гнались?
Анфиска потёрла ладонью лоб:
– Типа того…
* * *
Женьке не спалось.
В открытое окно спальни бил прожектор полной луны. Шевелились тюлевые занавески, создавая на потолке, стенах, полу жутковатую фантасмагорию ползущих, колышащихся узоров…
Видимо, под луну Женьку стали терзать тягостные мысли о нерешённых проблемах: ипотека… муж… квартира… дом… Что со всем этим делать? Жертва бессонницы страдальчески замычала, сползла с перекрученных от бесконечного ворочанья простыней и пошлёпала босыми ногами по тёплым деревянным половицам.
В гостиной от луны было не спастись тем более. Многочисленные окна изливали белый свет в комнату так щедро, что, казалось, воздух в ней звенит от перенасыщенности космическим серебром.
Женька потёрла пальцами виски и спустилась в кухню. Не зажигая света, попила воды. И сока из коробки. Зажевала кусочком сыра. И горбушкой,