Тогда я встала и подошла к двери:
– Кто там?
– Мне надо с вами поговорить.
Девичий голос. Я глянула в глазок. Девушка смотрела себе под ноги, поэтому я успела разглядеть лишь длинные светло-каштановые волосы и мешковатую кожаную куртку. Девушка слегка покачивалась и терла нос. Пьяная?
– Думаю, вы ошиблись квартирой.
– Вы Луиза Кларк?
Я замерла.
– Откуда вам известно мое имя?
– Мне надо с вами поговорить. Не могли бы вы просто открыть дверь?
– На дворе уже ночь. Половина одиннадцатого.
– Угу. Вот почему мне не хотелось бы отсвечивать на лестнице.
Но я колебалась. Я уже достаточно давно здесь жила и знала, что нельзя открывать дверь незнакомым. В этом районе города тебе в квартиру вполне мог позвонить случайный наркоман, чтобы попросить денег. Но эта девочка говорила вполне грамотно и явно не принадлежала к асоциальным элементам. И была очень молодой. Слишком молодой для журналистки, которую могла зацепить история бывшего финансового гения, решившего покончить жизнь самоубийством. Слишком молодой, чтобы так поздно гулять. Я склонила голову набок, пытаясь разглядеть, нет ли рядом с ней кого-нибудь еще. Вроде бы нет.
– Ты можешь сказать, что тебе от меня нужно?
– Но только не здесь.
Я открыла дверь, насколько позволяла цепочка, оказавшись лицом к лицу с непрошеной гостьей.
– Нет, так дело не пойдет. Я не буду разговаривать через порог.
Судя по детской пухлости щек, ей явно было не больше шестнадцати. Длинные блестящие волосы. Долговязая, тощие ноги обтянуты черными джинсами. Дурацкая подводка для глаз, а личико хорошенькое.
– Итак… Как, ты сказала, тебя зовут? – спросила я.
– Лили. Лили Хотон-Миллер, – вздернув подбородок, сказала она. – Послушайте, я хочу поговорить с вами о своем отце.
– По-моему, ты меня с кем-то путаешь. Я не знаю никого по имени Хотон-Миллер. Должно быть, тебе нужна какая-то другая Луиза Кларк.
Я попыталась закрыть дверь, но она сунула в щель носок туфли. Я возмущенно вытаращилась на юную нахалку.
– Его вовсе не так зовут, – произнесла она с таким видом, будто говорила с законченной дебилкой, а когда продолжила, глаза ее загорелись яростным огнем. – Его зовут Уилл Трейнор.
Лили Хотон-Миллер стояла посреди моей гостиной и разглядывала меня с беспристрастным интересом ученого, изучающего новый вид навозного червя.
– Ух ты! А что это на вас такое надето?
– Я… я работаю в ирландском пабе.
– Танцуете на шесте? – Явно потеряв ко мне интерес, она медленно развернулась и обвела глазами комнату. – Вы что, действительно здесь живете? А где ваша мебель?
– Я… только что переехала.
– Один диван, один телевизор, две коробки книг? – Она кивнула на стул, на котором я сидела, пытаясь отдышаться и переварить услышанное.
Я встала:
– Пойду