– Перечти молитвы, как притчу.
Я взываю от имени женщин,
И ушедших, и пришлых!
Ведь когда голос твой среди прочих
С каждым разом доносится реже,
Я боюсь, что не выдержу, Отче.
Обними меня крепче…
Шахматы
Стена неведенья упала, ба!
Открылась истина – слоями.
И под ногой качнулась палуба.
Непостижимо! Устояли!
Стреляли в сердце нам и в голову,
Скользили ноги (от воды ли?).
Едва не стали божьим оловом,
Но серафимы отводили.
В такой картине бытия расти
(И – Человеком) не слабо ли?
Где корни гор дрожат от ярости,
А корни душ горят от боли,
Где, баллистическими шахтами
Кору земную изувечив,
Блаженный мир играет в шахматы
На человеческую вечность.
«Ночью подсвечено небо и край земли. Снится мне детство…»
Ночью подсвечено небо и край земли. Снится мне детство —
лета и солнца сплав.
Вот – мои деды! Семечком проросли в детской душе
Сумы и Ярославль.
Я – паутинка, ниточка… (Я – не я, а незаметная странного
мира часть.)
Между натянута, силюсь свести края стран, чьи границы
болью кровоточат.
– Дедушка! Дедушка! Что это за игра? Кто сочиняет
правила? Расскажи!
– Спи, моя рыбонька, я расскажу с утра. Будет вовсю
июль, и беспечна – жизнь.
Вы не застали холодный, больной февраль (два паренька:
ярославский и тот – из Сум),
Только во сне вас и вижу. Не буду врать, я с февраля —
словно бы на весу.
Поздно, не спится. Мало кому – до сна. Где-то подсвечено
небо огнём войны.
Всё чаще мне кажется: держится небо на плохо пришитой
пуговице Луны.
Сосновое царство осени
Сосновое царство осени. У кого-то – дубы, ясени…
А меня осени просинью сквозь терпкие выси – просеки!
Защити, причасти росами, проведи золотыми трассами,
По-над огненными кронами – октябрьскими кирасами.
Не возьму ничего, лес мой, я только каплю смолы —