– Успокойся, мой милый, – умягчено произнес Перший, направляя ту молвь Атефу, и явственно ощущая его смурь. – Мы с тобой все обсудим, и осторожные действия Усача, и поведение Круча… Не надобно только так дышать и гневаться, меня сие вельми раздражает… По поводу лучицы, я уже сказал вам. Поколь нельзя девочку перемещать на маковку, абы данное действо может стать опасным. Видения… видения это просто ужасно, это точно болезнь, нарушение всего развития. Но мне непонятно одно, почему лучица не подаст зова… Может все же получился какой-то временный сбой, и вмале все пройдет. Ведь, ты, Небо, говорил, она сама обучалась… Похоже уже тогда, что-то случилось и Кали-Даруга того не определила.
– Все было выполнено, как велел Родитель, – задумчиво протянул страший Рас, и в голосе его прозвучало огорчение… Огорчение, досада, но всего-навсе на собственные поступки, которые могли принести урон лучице, кои, будто отозвались в поверхности его облачного кресла, где сизость цвета сменилась на свинцовость с белыми крупными чревоточинами.
– Я, малецык, тебя ни в чем не упрекаю… Уж если кого упрекать только меня, – протянул Перший и провел перстами по коже лица, с тем смахивая оттуда нежданно выплеснувшееся зримое расстройство. – Но думаю, что сейчас нельзя торопиться… Надо быть весьма осторожными, посему хочу, чтобы Стынь принес мне отображение девочки. И с ним я отбуду к Родителю… Уверен, Родитель сумеет нам посоветовать, как поступать с лучицей.
Есиньку рвало уже второе утро, а слабость и головокружение соседствовали весь день. Девушка старалась скрыть свое состояние, но Липоксай Ягы его почувствовал и повелел Житовабу осмотреть ее ясность, на что, как и понятно, от последней получил отказ… Отказ, который озадачил знахаря, однако еще больше Липоксай Ягы, вероятно, приметившего частое отлучение своей девочки куда-то… Куда-то без объяснений.
Одначе бес, прицепленный к старшему жрецу, немедля передал испытанные волнения уже выпущенному из каземата Мерику… А черт в свой черед доложил Господу Стыню… Стынь же, получивший указания от Отца на выполнение того самого отображения, не мешкая прибыл к Есиньке. Бог, в морг, выхватив девушку из сада, унес ее на остров. Очевидно мгновенность переноса, али то, что нынче Еси особенно тошнило, едва ноги ее коснулись поверхности земли, как она торопливо кинулась к воде и туго сотрясаясь, вырвала все, чего так долго удерживала в желудке.
– Ох, Стынь! – подымаясь с корточек, и утирая мокрые от воды губы ладонью, проронила юница. – Я беременна, понимаешь какой ужас.
– Ужас? – изумленно повторил младший Димург, и оглядел девушку, одним махом окинув с головы до ног. – Если ты считаешь это ужасом, я моя прелесть, могу избавить тебя от того… от ужаса.
– Ах! Да, нет! Я не о том, – девушка