Эх, невезуха, ещё бы немного подержать, и нить оплела бы тело. Фрик секунду смотрит, гневно раздувая узкие, почти змеиные ноздри. Затем бесшумно, с животной яростью, атакует. Бьёт обухом. Видно, решил, что палка моя разряжена, и теперь есть шанс взять иллюзорщика живьём. Чтобы вдоволь поиздеваться. Ведь под пытками домой я нырнуть не смогу…
Несусь ему навстречу. Предплечьем правой руки отбиваю неуклюжую атаку. Кулак левой хуком летит фрику в челюсть. Кисть сводит болью. Враг моего удара даже не замечает. Немудрено, с такими-то костями.
Я всего на мгновение расслабляюсь, и противник этим пользуется. Лбом бьёт в лицо, да так, что из глаз летят искры. Кровь хлещет на глаза, я вслепую машу дубиной, и в тот момент, когда рукавом удаётся смахнуть помеху, чувствую, что оружие перехватили.
Удивлённо смотрю, как фрик, скаля зубы в улыбке, выворачивает мою руку, замершую на рукояти. Боже, ну как можно быть таким болваном?..
Послушно выпускаю оружие из рук.
Враг, так же победно ухмыляясь, делает движение, собираясь выкинуть дубину, но… Мы оба смотрим на примёрзшее к ладони дерево. Я – с удивлением, фрик – с ужасом. Что-то проговорив, он выпускает топор. Оружие с глухим стуком падает на песок, что устилает дно пещеры.
Я, полный сочувствия, наблюдаю, как фрик пытается свободной рукой отодрать дубину-морозилку. Куда там! Тело его начинает деревенеть, кожа покрывается инеем. Ещё немного – и могучий враг обращается замершей в нелепой позе статуей.
Рукой размазываю по лицу кровь. Гадство!
Голова немного кружится, но это ничего, пройдёт. В углу пещерки замечаю шевеление.
Святые угодники! Оказывается, мне повезло приземлиться на третьего фрика. Вон дыра под потолком, из которой, должно быть, я выпал. В камне прорублены ступени. У их подножия барахтается разнесчастный. Удача сегодня не на его стороне: мало того, что обеспечил мягкую посадку иллюзорщику, так ещё и приложился головой о камень.
На смену восторженному удивлению приходит страх. Дубинка-то осталась у второго охранника! Ладонь тянется на пояс, где висит нож. Сейчас главное успеть быстрее, чем очухивается враг, но… я замираю на полушаге.
Мне доводилось стрелять по фрикам из рогатки. Бить зачарованными палками. Но чтобы так, убивать по-настоящему… ещё ни разу. И я, сказать честно, не уверен в успехе.
На спину врага сыплется ледяное крошево. Он медленно приподнимается, встаёт на колени. Взгляд жёлтых глаз, с прорезью вертикальных зрачков, останавливается на мне. Вытянутая звериная морда отражает всю гамму чувств, какую должен испытывать человек, послуживший чужаку спасательным батутом.
Этот фрик в компании явно за старшего. Поверх шкур натянут доспех из костяных пластин. Топор то ли медный, то ли железный – не разобрать. Опираясь на длинный обух, враг пытается встать. По тёмной коже, из крупной раны на голове, струится кровь.
Я оставляю нож на поясе, тянусь к рогатке, понимаю, что мгновения