– Я не чувствую к тебе ненависти.
– Но не согласен со мной.
– Почему?
– Ну не знаю. Это ведь была твоя семья и все такое… – Артем нахмурился, пожал плечами, разлил по стаканам остатки водки. – Думаешь, мы выживем?
– Мы уже выжили.
– Я имею в виду вообще. Завтра, через год… Что если кроме нас никто не уцелел?
– Тогда война больше не вернется.
– Тоже верно. – Артем снова нахмурился, выпил. – И все-таки было бы лучше, если бы кто-нибудь выжил еще. – Он поднялся на ноги, достал из шкафа постельное белье, бросил его на диван, сказал, где туалет, где стоит вода. – И свечи не забудь задуть, когда будешь ложиться.
– Не забуду, – пообещал Палмер, прикурил от одной из свечей сигарету и задул остальные раньше, чем Артем ушел в свою комнату.
Дрова в неловко сложенной печке горели, и Палмер долго наблюдал за игрой теней на дощатом полу, затем снял ботинки, лег на кровать. Выпитое почти не пьянило. Головокружения не было, но Палмер видел, как медленно вздрагивают темные стены, словно ветер снаружи колышет их, как флаги. Эти монолитные кирпичные стены. И стены дрожат, меняются. И кажется, что вместе с ними меняется весь дом.
Палмер зажмурился. Стены надвинулись на него, сдавили, словно тиски. Он закричал, но сил уже не было. Невозможно было даже дышать. Лишь открыть глаза и смотреть. Весь мир вокруг хотел, чтобы Палмер открыл глаза и смотрел, как все меняется, возвращая его в прошлое, в жизнь, которой больше никогда не будет.
Ожившие воспоминания перенесли Палмера в уничтоженную войной квартиру, где жили они с Каталиной, вернули запахи, звуки, потянули Палмера в спальню, где на кровати лежала женщина, которую он любил. Но кровать была пуста. Лишь простыни хранили след женского тела – едва заметную тень, подтверждая, что здесь кто-то недавно лежал. Палмер вздрогнул, увидев, как ожил этот силуэт. Бесформенная масса поднялась с кровати, обрела жизнь, протянула к Палмеру руки. Ему захотелось закричать, но он не смог этого сделать. Бесформенный силуэт обнял его за шею. Холодные губы прижались к его губам. Палмер почувствовал, как дыхание силуэта заполняет его рот, проникает в легкие. Дыхание такое же холодное, как и губы, дарящие поцелуй. И этот взгляд силуэта без глаз! Взгляд из темноты.
– Зачем ты убил меня, Скотти? Зачем ты убил меня? – услышал Палмер голос Каталины, проникавший прямо в мозг, причиняя боль. – Зачем ты убил меня? Зачем? Зачем? Зачем?
– Хватит! – закричал Палмер, упал на колени, закрыл голову руками, сжался, заплакал.
– Эй, с тобой все в порядке? – спросил Артем. Палмер не ответил. Артем наклонился к нему, тронул за плечо. – Эй, что случилось?
– Я не знаю. – Палмер осторожно открыл глаза.
Он лежал на грязном полу. За окнами начиналось утро. Палмер поднялся на ноги, надел ботинки, взял сигарету и вышел на улицу.
Выпавший за ночь снег окрасил черную землю грязно-белым цветом. Тощая собака в конуре несколько раз тявкнула, увидев Палмера, замолчала, начала вилять хвостом. Кто-то открыл калитку. Палмер прищурился,