Иногда, разглядывая их, я впадаю в ничем не мотивированную эйфорию и почти решаюсь выложить фото в Сеть для миллионов будущих подписчиков. Но потом, присмотревшись к губам странной формы, широко расставленным глазам, чересчур большому носу и веснушкам, признаю, что Милана права. Таких чучел еще поискать…
Спустя час экзекуция заканчивается: дражайшие родственницы откладывают расчески и, глядя на меня, стонут от восторга, цокая языками. Даже Борис перестает грызть резинового Спанч Боба и подозрительно разглядывает незнакомую тетку. Я не разделяю их воодушевления – платье из Алининого гардероба чересчур короткое, явно жмет в груди и вот-вот треснет на бедрах, аккуратные стрелки наверняка размажутся, а французская коса превратится в крысиный хвост: я из тех неудачниц, что не умеют себя нести.
«…Ты никому не нужна и ничего собой не представляешь…» – нудеж ботаника опять прорывается из памяти, и я трясу головой:
– Без тебя знаю…
Натягиваю любимую косуху и тяжеленные ботинки – они нарушают образ расфуфыренной идиотки, зато напоминают о моей истинной сущности и надежно удерживают на земле.
Мама увязывается следом и наконец применяет ко мне коронную фразу всех родителей:
– Неля, не болтайся одна по улицам. Возвращайся не позже десяти. Иначе…
– Карета превратится в тыкву… – бурчу я себе под нос и отваливаю.
Думаю, я буду дома гораздо раньше.
Особняк родителей Миланы расположен неподалеку – двадцать минут прогулочным шагом, и старый рабочий район сменяется аккуратно подстриженными лужайками и глухими заборами элитного пригородного поселка. Контрасты провинции: гимназий и частных школ в городе нет, поэтому здешние мажоры учатся вместе с простыми смертными.
Наша «звезда» Милана живет не в самом богатом, но вполне милом коттедже, о котором такие, как я, не могут даже мечтать. Сейчас уже не верится, что в начальных классах, когда мы еще не обзавелись социальными ролями изгоев, фриков, омежек, альфачей и королев, я часто захаживала к ней в гости, – мы играли в куклы, смотрели мультфильмы на огромном плоском экране, менялись карандашами и ластиками и, в общем… на самом деле, до пятого класса мы были лучшими подругами.
На красные черепичные крыши опускаются сумерки, где-то захлебывается лаем цепной пес. Со двора доносится уханье басов ультрамодного бэнгера, хохот и гул голосов.
Уняв глубоким вдохом мандраж, нажимаю на холодную кнопку звонка – за коваными воротами раздается мелодичная трель. Одна из створок распахивается, в проеме возникает Милана, ее и без того огромные, как блюдца, глаза лезут на лоб:
– Ведьма? Какого лешего? А что это ты так вырядилась?
За плечом хозяйки вечера нарисовывается Артём, и та спешно меняет гнев на милость:
– Прошу к нашему шалашу…
Медовый взгляд парня чересчур надолго задерживается в районе моего бюста, и я не нахожусь с ответом: