– Ты почему дома? Кстати, не можешь выйти замуж, скажем, минут через десять? У меня имеется два симпатичных и очень нетерпеливых мальчика, которые жаждут подносить кольца.
Я по-прежнему стояла с папками в руках, так и не поздоровавшись.
– Ты знал?
Я показала брату договоры. Его улыбка тут же исчезла.
– Знал о чем?
Бобби запустил обе руки в свои светлые кудри – такие же, как у мамы. Он считал, что они придают ему ангельский вид. На самом же деле ангельский вид ему придавали обгрызенные ногти. Бобби грыз их с детства, и это нравилось мне в брате больше всего.
– Мама с папой продают виноградник, – объявил он таким тоном, словно это нечто само собой разумеющееся – словно речь о машине.
Я села, раскрыла папки и попыталась разобраться, далеко ли зашли переговоры. Увы – на последней странице уже стояла заверенная подпись отца, а рядом – подпись некого Джейкоба Маккарти, исполнительного директора винодельни «Марри Грант».
– Папа не хотел сообщать тебе до свадьбы.
Бобби стоял слишком близко – подмывало чем-нибудь в него запустить. На глаза попался банановый кекс…
– Что это случилось с бумагами? – поинтересовался брат, нервно покусывая ноготь.
Я слегка отодвинулась.
– Чего ты расстраиваешься? Все отлично. Отцу больше не придется работать. «Марри Грант» сделала ему такое предложение, какое получают только раз в жизни.
– Ты хоть соображаешь, что говоришь?
– По-моему, это ты не соображаешь, что говоришь.
Если бы взгляд мог убить, я бы его убила. Прямо на месте. В этом весь Бобби. Холоден и логичен, как робот. Иногда он упражняется в проявлении чувств, – может, например, уронить на свадьбе одну скупую слезу, – но никогда не отдается им с головой. Именно поэтому Бобби достиг такого успеха в бизнесе. Именно поэтому не умеет проявлять интерес к чему-либо еще.
– С каких это пор родители думают о прибыли? – набросилась я на брата.
– Да все о ней думают! И вообще, на меня-то зачем кричать?
– Я не кричу!
– Нет, кричишь!
– Вы оба кричите.
Мы обернулись: на пороге стоял отец, одетый в джинсы с футболкой. Он выглядел моложе своих лет – загорелый, с густой копной темных волос, липнущих к потному лбу. В руках у него были термос и банка с виноградом.
Я уронила папки на стол – прямо на мокрую кучу бумаг.
Отец тут же почувствовал мое напряжение. Он не стал спрашивать, когда я приехала и что мне известно о них с мамой. Он сразу все понял и уже пытался придумать, как бы меня утешить.
– Папочка! – Я не называла его так с самого детства. – Пожалуйста, скажи, что это неправда!
Отец стиснул плечо Бобби вместо приветствия, сел рядом со мной и поставил банку с виноградом на стол. Потом обнял меня и поцеловал в макушку.
Выждав