Однако Бен не обернулся. Он продолжал идти по направлению к Сансет-Джанкшн. Женщина беззаботно шагала рядом с ним, девочка – рядом с ней.
А потом эта рыжеволосая красавица наклонилась к Бену, к моему жениху, и положила руку ему на талию, как будто ей там самое место. Меня словно током ударило. Я выскочила на улицу – прямо в неподшитом свадебном платье.
Я подхватила кружевную юбку, чтобы не мелась по земле. Стелла выбежала вслед за мной.
– Бен! – окликнула я.
Бен, женщина, девочка – все трое разом обернулись.
Стелла у меня за спиной произнесла имя красавицы, и тут я поняла, откуда ее знаю. Это же Мишель Картер, знаменитая британская актриса, которую я столько раз видела на обложках американских журналов. Вблизи она оказалась легкой и воздушной, как обезжиренный йогурт.
Бен посмотрел на меня. Мишель посмотрела на меня. Девочка посмотрела на Бена.
– Папа… – пропищала она.
Позвольте остановиться здесь.
На реплике Мэдди.
Реплике, обращенной к Бену.
Позвольте остановиться здесь и не рассказывать, как Стелла нагнулась и сгребла в охапку мой кружевной подол, как сама я глядела на девочку, хорошенькую маленькую девочку, а она – на меня.
Прохожие останавливались, глазели на Мишель и указывали на нее руками.
Бен в полнейшем ужасе кинулся ко мне. Он произнес всего два слова, но не те два, о которых вы, наверное, подумали. Он не сказал: «Прости меня», «Это неправда» или «Я объясню».
Он сказал:
– Потрясающе выглядишь!
И все. Как будто больше ничего не понял. А если правда не понял? Значит это что-нибудь или нет?
Десятью часами позже я сняла атласные туфли на каблуках и пошла вверх по лестнице, придерживая неподшитый подол, чтобы не споткнуться. Хотелось поскорее юркнуть в свою комнату.
Телефон снова зазвонил – заревел на весь дом.
– Не вешай трубку!
– По-моему, мы это уже проходили.
– Ты ведь ответила? Значит, тебе все-таки хочется меня выслушать.
Бен был прав. Я могла бы отключить телефон, но не сделала этого. Не хватило духу. В глубине души мне хотелось, чтобы мой жених сочинил какую-нибудь историю. Чтобы все опять стало хорошо, а он снова превратился в родного, знакомого Бена.
Я села на верхнюю ступеньку. Расправила подол.
– Пойми, я узнал о Мэдди всего пару месяцев назад…
– О твоей дочери?
– Да, – сказал Бен, помедлив. – О моей дочери.
– Сколько ей?
– Четыре с половиной.
Он сделал ударение на слове «половина», и я понимала почему.
Мы познакомились пять лет назад. Половина означала, что Мэдди была зачата еще до меня. До нас.
– Естественно,