Офелия: Так, а какие качества в людях под стихией воздуха? Таких как вы, Тьерри.
Тьерри: Ну я думаю, что в большей степени спокойствие и ответственность, свободолюбие, самопожертвенность.
Офелия: Ясно, а при чём тут я?
Джек: Если позволите, Ваше Величество, я продолжу историю.
Тьерри: Давай, Джек.
Молодой человек выпрямился, скрепил в замок руки за спиной. Стал медленно ходить из стороны в сторону.
Джек: Все думали, что война закончилась, но она только начиналась. Ровно сто лет назад наследники, оставленные богами подросли. Кстати, король забыл упомянуть тот факт, что бог воздуха слился с ветром, давая дорогу следующему поколению. Девушка обладающая силой электро и земли захотела отомстить врагам, её отца уже давно не было в живых, но была его старшая сестра со своим сыном. Юная богиня жаждала мести, которую считала справедливостью. Она собрала всех наследников стихий с предложением поквитаться и решить, чья очередь править теперь. Наследница льда, сын электро не были против, им в руки упал шанс стать могущественнее, овладеть всеми землями, но остальные не пошли на такое. Сын воды и льда не хотел сражаться с сестрой, долго и тщетно отговаривал охваченную злостью богиню, очередной наследник огня не решился оставлять семью. Потомок воздуха дал добро. Битва была ожесточенная, на горизонте горело закатное солнце, но никто и не собирался сдаваться. Электро принц и ледяная принцесса потеряли много сил, хотели уже отступать к себе в королевство. Но в какой-то момент наследница льда сильно ранила дочь богини земли и бога электро, она пала на землю, глаза закрылись. Тогда разъяренный наследник воздуха сильным порывом ветра отправил врагов обратно в их земли. Юную богиню признали погибшей, потому что она так и не очнулась, будто войдя в долгий сон. Её звали Офелия. Но теперь эта богиня стоит перед нами.
Глаза девушки забегали, она вжалась в спинку кресла. Промямлила.
Офелия: Ч-что? Это я?
Она вспомнила женский голос, который говорил ей о шансе начать всё сначала. Стало жутко. Ощущение беспомощности в огромной игре.
Тьерри: Мы также, как и вы, Офелия, негодуем. Но глазам