Коммерческие наши дела не ахти. То есть как по семейному подряду, так и по государственному наряду – полный швах, потому засупонься, подтяни штаны и живи на жалованье. А уже отвык и забыл, как с такой напастью обращаться, к тому ж платят копейку цареву с изрядной нерегулярностью. Вся казна – для войны, и верные патриоты отечества должны, понимается, приносить жертвы на алтарь будущей победы. Завелась под мышкой вошь, теперь делай сам, что хошь. Чеши репу, коли мяса нету.
И по тому же самому политическому резону – англичане теперь наши чуть не главные супротивники, поскольку они королю прусскому первые вспомогатели, а союзничку нашему, никем не виданному, Людовику французскому, наиочевиднейшие строители многих зараз. Поэтому торговать с ними не моги, а если моги, то не иначе, как через препоны важные и непреложные. И следят ведь, псы окаянные, за исполнением подлой разнарядки, опасно смотрят и грозно рыкают. Кто этим сыт – не понимаю и допрежь умру, а умом не дойду. Добро бы был у кого внятный интерес – нетути ни единого. Все отговариваются, руками разводят и друг на дружку кивают.
Ладно, англичане – у них полмира под ногами, обойдутся без нашего добра. Могли бы перетерпеть, не приставать, не лезть к честным людям со всякими там пропозициями и комбинациями. Так тоже нет: привыкли уже к сладкому магарычу да сурьезному бенефиту. Жаждут расейского товара, понимаешь ли, и с ножом к горлу пристают. Мы хоть в Лондонах не бывали, но скумекать умеем: торговать им сейчас с нами – сплошной фо па и прямая государственная измена. А все равно желающих невпроворот – значит, такова, бабка, нынешняя коммерческая диспозиция.
Ведь у них как приветливо в дальней вотчине устроено: каждый сам себе решает, где именно профит добывать купеческий. Безо всякого огляда. И ежели в России ждет его важный гешефт, навар с пеночкой, то все – прицепится, будет тянуть одеяло по самый нос, ни король ему британский не указ, ни парламентская говорильня ихняя. Ну, хорошо, тут перегнул, парламент они уважают, поскольку сей институсьон верховный потому и верховный, что деньгами правит, а один раз даже самому королю голову откромсал.
И установления разные легалистские англичане почти завсегда блюдут, непонятки прописные, с многими параграфами. Но парламент-то этот – что флюгер вертячий. Сегодня проскрибирует отважный закон такой с печатями да бантиками, честь по чести, а назавтра – дал кому надо тугой кошелек, сбегал туда-сюда, там лизнул, здесь почесал, а в третьем месте разъяснил доходчиво – и на тебе, под гундеж медных труб выпускается закон противоположный, и теми же самыми печатями разукрашенный, разве что ленточки забудут по нерасторопности и большой спешке. Казалось бы, ерунда на постном