– К чему стыдиться? – спросил он. – Гордитесь тем, что можете обойтись без всей той пошлости, что присуща роскоши. Гении цветут на чердаках и чахнут во дворцах – разве не так гласит общепринятая теория?
– Полагаю, скорее шаблонная и ошибочная, – ответил я. – Гению полезно было бы иногда бывать во дворцах; обыкновенно он умирает от голода.
– Верно! Но подумайте, сколько глупцов разжиреет, кормясь его мертвой плотью? Такова премудрая воля Провидения, милостивый государь! Шуберта сгубила нужда, но какие состояния сколотили издатели нот на его сочинениях! Таков прекрасный промысел природы – честный люд жертвует собой во имя пропитания негодяев!
Он рассмеялся; я смотрел на него с удивлением. Его замечание было столь близко моим собственным наблюдениям, что я не понимал, шутит он или нет.
– Вы, конечно же, говорите саркастически? – спросил я. – Разве вы в самом деле верите в то, что говорите?
– О, конечно же верю! – ответил он, и глаза его вспыхнули ярко, почти как молния. – Если бы я не верил в плоды собственного опыта, что мне осталось бы тогда? Я всегда знал, почему приходится что-либо делать, как говорится в старой поговорке: «Приходится, когда черт гонит». Не существует ни единого аргумента, способного опровергнуть это утверждение. Дьявол понукает миром, в руке его бич – как ни странно (учитывая, что некоторые ретрограды все еще полагают, будто где-то существует какой-то бог), ему удается править им с невероятной легкостью! – он нахмурился, и на плотно сжатых губах заиграла горькая усмешка, но затем тихо рассмеялся и заговорил вновь: – Но довольно резонерства – нравоучения пагубны для души, как в церкви, так и за ее стенами; каждый, кто обладает разумом, ненавидит, когда ему указывают, кем он может стать, а кем не станет. Я здесь с тем, чтобы стать вашим другом, если вы мне, конечно, позволите, и, дабы положить конец всей этой церемонии, не сопроводите ли вы меня в мой отель, где нас ждет ужин?
В ту минуту я полностью очаровался непринужденностью его манер, его приятным обществом и сладкоголосием; его язвительное чувство юмора было сродни моему, и я чувствовал, что мы хорошо поладим; моя досада от того, что я был застигнут в столь унизительных обстоятельствах, несколько угасла.
– С удовольствием! – ответил я. – Но прежде вы должны позволить мне кое-что пояснить. Вам довелось немало услышать о моем положении из уст моего друга Джона Кэррингтона, а в его письме говорится, что вы прибыли ко мне чистосердечно и по доброй воле. Я признателен вам за столь благородные намерения! Знаю, что вы ожидали встретить опустившегося литератора, выживающего вопреки своим горестям и нищете, и всего пару часов назад ваши ожидания могли полностью оправдаться. Но сейчас дело обстоит иначе – я получил известия, решительным образом влияющие на мое общественное положение, а если точнее, меня ждало ошеломительное, феноменальное открытие…
– Видимо, оно