– Никогда! – быстро ответил я, так как что-то в его словах и лице странным образом тронуло меня. – Вы клевещете на самого себя, очерняя собственную душу.
Он тихо усмехнулся.
– Может, и так! – рассеянно проговорил он. – Поверьте в то, что я не хуже большинства людей. Но вернемся к вопросу вашей литературной деятельности – вы говорили, что написали книгу, так опубликуйте ее и посмотрите, что из этого выйдет – если она будет пользоваться успехом, вас ждет удача. И есть способы сделать так, чтобы она стала популярной. О чем же ваш роман? Надеюсь, это что-нибудь непристойное?
– Вовсе нет, – горячо возразил я. – Это роман о благороднейших людях и высоких стремлениях – я написал его с целью возвысить и очистить мысли моих читателей, а также по возможности утешить мучимых горем или чувством утраты…
Риманез сочувственно улыбался.
– О, так не пойдет! – прервал он меня. – Уверяю, что нет; не та эпоха. Может, его и одобрят, если право первой ночи вы отдадите критикам, как поступил один из моих ближайших друзей, Генри Ирвинг – первая ночь, да еще отличный ужин и хорошая выпивка. Иначе все без толку. Чтобы он стал успешным, не стоит пытаться преуспеть в изящной словесности – стоит сделать его непристойным. Настолько неприличным, насколько это возможно, при этом не оскорбляя прогрессивных женщин – и вы обеспечите себе большое преимущество. Приправьте все как можно большим количеством пикантных подробностей и беременностью – если вкратце, пусть предметом вашего дискурса станут мужчины и женщины, единственной целью существования которых является размножение, и вас ждет невероятный успех. Во всем мире не сыщется такого критика, что не станет рукоплескать вам, а пятнадцатилетние школьницы будут с вожделением проглатывать страницу за страницей в своих тихих девственных спальнях!
Глаза его смотрели глумливо и насмешливо, и я не находил слов, чтобы ответить ему; в то же время он продолжал говорить:
– Дорогой мой Темпест, как вам вообще пришло в голову написать книгу, предметом которой, как вы говорите, служат «благороднейшие формы жизни»? На этой планете таковых не осталось – сплошь торгаши да плебеи, люди ничтожны; столь же ничтожны и их стремления. Ищите благородные формы жизни в иных мирах! ибо они существуют. К тому же люди не желают ни возвышенных, ни чистых мыслей – для этого у них есть церковь, где они зевают от скуки. И с чего бы вам утешать тех, кто по собственной глупости сам навлек на себя несчастье? Они не станут утешать вас, не дадут и полшиллинга, чтобы спасти от голода. Мой добрый друг, забудьте про свое донкихотство так же, как забыли про свою бедность. Живите для себя – если вы будете помогать другим, взамен вам отплатят лишь черной неблагодарностью, так что последуйте моему