Фаина Раневская. Отсутствует

спокойная жизнь продолжалась недолго: до Ростова докатилась Гражданская война. Пришлось бежать снова в Крым, где тоже, однако, было неспокойно. Вскоре туда пришла советская власть, а вместе с ней – тиф, обнищание и голод…

      Во многом именно из-за этих страшных месяцев, проведенных в голодном Крыму, Раневская впоследствии и отказывалась писать автобиографию. Она слишком много ужасного видела там и описывать эти события не хотела. А если о чем-то умалчивать, то зачем вообще писать?

      Она была свидетелем расстрелов, голода… Она считала, что в это время люди вплотную приблизились к аду на земле, к пропасти. Как ни странно, при всем своем профессионализме Раневская никогда не подходила близко к краю сцены, словно опасаясь упасть с нее. Если этого требовал режиссер, то она готова была спорить, уговаривать, убеждать, но только не подходить к самому краю.

      Общение с Павлой Вульф оказалось полезным для Раневской еще и потому, что она раз и навсегда усвоила истину: чтобы «жить» на сцене, мало таланта. Надо уметь чувствовать, причем переживать множество самых разных чувств, надо многое повидать, много читать, обладать недюжинной эрудицией, составить представление о как можно большем числе тем и вопросов. Когда впоследствии Сергей Эйзенштейн предлагал Раневской роль тетки Ивана Грозного, он, беседуя с ней, был поражен, как хорошо разбиралась она в той эпохе, как много знала! Быть «знающей» научила ее Павла Леонтьевна.

      Фаина Георгиевна училась всему этому в голодные крымские годы. Иногда их выручал Волошин: этот огромный человек приходил с огромным рюкзаком, доставал из него свежую хамсу и пузырек с касторовым маслом. На этом масле и жарили хамсу. Запах стоял до того отвратительный, что Раневская, которую от него тошнило, убегала из дома подальше, несмотря на голод. Расстроенный Волошин отправлялся на поиски еды для нее.