Вторые, предположительно, говорили с тем же акцентом, что и Отец. А поскольку держались в стороне от людей, их произношение не подвергалось влиянию новых диалектов.
– Да, – подтвердил Тен-Сун.
Стоявший за своей каменной трибуной Кан-Паар нарочито громко вздохнул. Потом склонил голову перед теми, кто скрывался в верхней части помещения. Первое поколение наблюдало за происходящим именно оттуда. По периметру пещеры располагались затененные ниши – по одной на каждого. В нишах можно было разглядеть лишь смутные человекоподобные очертания. Первые никогда не подавали голоса. Это они предоставили Вторым.
Двери позади Тен-Суна открылись, раздались приглушенные голоса, звуки шагов. Он повернулся и с невольной улыбкой стал рассматривать входивших. Кандра разных размеров и возрастов. Самым младшим посетить столь важное собрание наверняка не разрешили, но более зрелые поколения – все, вплоть до Девятого, – не могли не прийти. Это была победа – возможно, единственная, на которую Тен-Сун мог рассчитывать на суде.
Если ему суждено стать приговоренным к вечному заточению, его народ хотя бы должен узнать правду. Хотя бы услышать то, что Тен-Сун собирался сказать. Второе Поколение ему не убедить, и кто знает, что думают, сидя в своих темных нишах, молчаливые Первые? Однако кандра помоложе, возможно, прислушаются. И возможно, когда Тен-Суна не станет, что-то предпримут. Он следил, как они заполняют зал, занимают места на каменных скамейках. Несколько сотен. Самые малочисленные – Первые, Вторые, Третьи, поскольку многие погибли в те времена, когда люди их боялись и истребляли. Представителей последующих поколений было намного больше: одно только Десятое включало сотню с лишним особей. Скамьи Сокровенного места строили с таким расчетом, чтобы их хватило на всех, правда, сейчас здесь находились только кандра, не занятые исполнением Договора или чем-то еще.
Тен-Сун надеялся, что Ме-Лаан не придет, но она показалась в дверях чуть ли не первой. На мгновение он испугался, что сейчас она бросится через всю комнату и взбежит на платформу, куда допускались лишь благословенные или про́клятые. Однако Ме-Лаан застыла в дверном проеме, заставив остальных с раздражением проталкиваться к незанятым местам.
Тен-Сун сразу узнал ее, несмотря на весьма причудливое Истинное тело. Тонкие деревянные кости казались преувеличенно, неестественно гибкими; череп был длинным, с заостренным треугольным подбородком, глаза выглядели слишком большими, а витые шнуры заменяли волосы. Молодые поколения расширяли границы дозволенного, раздражая Вторых. Тен-Сун, наверное, мог бы с ними согласиться: даже сейчас он считал себя приверженцем порядка. Но сегодня вызывающее тело Ме-Лаан лишь заставило его улыбнуться.
Сразу успокоившись, Ме-Лаан отыскала себе место в первых рядах, возле нескольких Седьмых. Эти предпочитали и вовсе деформированные Истинные тела: один напоминал каменную плиту, у другого было четыре руки.
– Тен-Сун