Эленд изучил штырь, который Вин держала в руке. В алломантии и ферухимии разные металлы использовались для разных целей, и он мог лишь предполагать, какое значение вид металла имел для инквизиторов, раз уж штыри были неодинаковыми.
– Или они вовсе не алломантией пользуются, а… чем-то еще.
– Надо разрезать ему желудок и посмотреть, есть ли там атиум. – Вин поднялась, сжимая штырь в руке.
– Может, у этого что-нибудь найдем.
Они всегда поджигали электрум на всякий случай. Впрочем, пока что ни один из встреченных ими инквизиторов атиума не использовал.
Вин покачала головой; взгляд ее был устремлен на покрытое пеплом поле боя.
– Мы что-то упускаем, Эленд. Мы как дети, которые подражают игре, наблюдая за игроками-родителями и не зная на самом деле никаких правил. А ведь мы… сражаемся с тем, кто эти правила создал.
Эленд обошел труп и встал рядом.
– Вин, мы ведь даже не знаем, куда оно подевалось. То существо, которое видели год назад у Источника… а что, если оно ушло? Просто покинуло этот мир, когда освободилось. Вдруг ему больше ничего и не требовалось?
Во взгляде Вин легко читалась убежденность в обратном. Возможно, она заметила, что Эленд и сам не очень-то верит в собственные слова.
– Оно где-то рядом, Эленд, – прошептала она. – Оно направляет инквизиторов; оно знает, что мы делаем. Из-за него колоссы всегда двигаются к тем же городам, что и мы. Оно владеет миром: оно может изменять написанные слова, провоцировать непонимание и смятение. Оно знает наши планы.
Эленд положил руку ей на плечо:
– Но сегодня мы его победили. Более того, нам досталась неплохая армия колоссов.
– А скольких людей мы потеряли, сражаясь за эту армию?
Эленду не нужно было произносить ответ вслух. Слишком многих. Их ряды постоянно сокращались. Туман – Бездна! – становился все сильнее, он убивал наугад, а тех, до кого не мог дотянуться, морил голодом. Дальние доминионы опустели, и лишь вблизи от столицы, Лютадели, дни еще оставались достаточно долгими, чтобы хоть что-то могло расти на полях. Но даже этот островок жизни постепенно уменьшался.
«Надежда, – подумал Эленд, внушая эту мысль самому себе. – Ей нужно видеть, что я не утратил надежду, ей всегда это было необходимо».
Его рука на плече Вин сжалась сильней, а потом он привлек ее к себе и обнял.
– Мы справимся с ним, Вин. Мы обязательно что-нибудь придумаем.
Она не возразила, однако явно не поверила. Правда, обнять себя все же позволила, закрыла глаза и прижалась к груди мужа. Они стояли на поле боя, возле своего поверженного врага, но Эленд прекрасно осознавал, что это была не настоящая победа. Мир вокруг них разваливался на части.
«Надежда! – снова подумал он. – Я же принадлежу к Церкви Выжившего. А у нее только одна главная заповедь – выжить».
– Дай мне колосса, – высвобождаясь из объятий, попросила Вин.
Отпустив монстра