Сказала сердцу ты: «Молчи!»
Но правду выдали глаза.
Он понял всё, он был не глуп,
Он знал всё трижды наперёд,
Он уголками тёплых губ
Тебя пленял, но только вот
Ты знаешь точно: сказка – ложь,
Намек один – хлебни беды,
Поверь ему и преумножь
Свою тоску, что ж скажешь ты?
В вечернем сумраке свечи
Себя сжигаешь ты опять,
Твердишь опять: «Смирись, смолчи!»
Чтоб боль свою скорей унять.
Свеча рыдает в два ручья,
Душа болит в пустом бреду.
Под трель ночную соловья
Соврёшь ты: «Вовсе не люблю!»
Алексей Клоков
К России
Ты слышишь, разные такие
На звук и смысл имена:
Одним ты – Русь,
Другим – Россия,
А третьим – «эта, блин, страна».
У всех – особенная правда
За стенами упрямых лбов.
У всех – особенное право
На ненависть и на любовь.
Но, как бы ни было, в ответе
Сыны твои за выбор свой.
Будь Русью – тем,
Россией – этим,
А третьим – «этой, блин, страной».
В жарком 44-м
В жарком сорок четвёртом
Ехала по Литве
Рота тридцать четвёрок.
Медленно день мертвел.
Зарево на Востоке.
Блёклые небеса.
Запад гремел далёкий.
Что тут ещё сказать?
Всё, чем до фронта жили
Там, на своей земле,
Скрылось за шторой пыли,
Выхлопом дизелей.
Но на просторе чистом
Стало опять легко.
Где они, особисты?
Партия далеко.
Кто их смешает с грязью?
Кто им в бою соврёт?
Путь им прочерчен красной
Стрелкой за синий фронт.
Страшно? Конечно, страшно.
Что предавать земле,
Если слетела башня,
Ахнул боекомплект?
Что соскребётся. Так что
Смерть продолжает здесь
Сплачивать экипажи.
Дальше уже – Бог весть.
Ездили так на марше:
Все забирались в танк,
За исключеньем старших.
Что это слева, там?
Старенькое распятье
В сумерках как во зле.
Тут боевые братья
Головы все нале-
во, будто по уставу.
(Видел бы замполит
Эту Христову славу
В душах сынов земли,
Выжженных пропагандой).
Что