Данте в русской культуре. Арам Асоян. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Арам Асоян
Издательство:
Серия: Humanitas
Жанр произведения: Языкознание
Год издания: 2015
isbn: 978-5-98712-210-5
Скачать книгу
иной, столь же неповторимой творческой индивидуальности, – и все же «отдаленные надежды» русского поэта как будто хранят память о дантовских стихах:

      Без неприметного следа

      Мне было б грустно мир оставить.

      Живу, пишу не для похвал;

      Но я бы, кажется, желал

      Печальный жребий свой прославить,

      Чтоб обо мне, как верный друг,

      Напомнил хоть единый звук.

(VI, 49)

      У Пушкина, как у Данте, желание славы неотделимо от гордой веры в свое призвание, непоколебимое самостояние личности: «Ты сам свой высший суд» (III–1, 223). Завет Брунето Латини: «Звезде своей доверься…/ И в пристань славы вступит твой челнок» (Ад, XV, 55–56), – отвечал духу и позиции обоих поэтов. Один из них писал:

      Толпа глухая,

      Крылатой новизны любовница слепая

      Надменных баловней меняет каждый день.

      И катятся, стуча с ступени на ступень

      Кумиры их, вчера увенчанные ею.

      Это звучит как эхо дантовских строк:

      Мирской волны многоголосый звон –

      Как вихрь, то слева мчащийся, то справа;

      Меняя путь, меняет имя он.

(Чист., XI, 101–102)

      Когда-то A. A. Бестужев заметил: чужое «порождает в душе истинного поэта неведомые дотоле понятия. Так, по словам астрономов, из обломков сшибающихся комет образуются иные, прекраснейшие миры»[221]. Это замечание уместно вспомнить и при чтении черновика одного неоконченного пушкинского стихотворения:

      Придет ужасный час… твои небесны очи

      Покроются, мой друг, туманом вечной ночи,

      Молчанье вечное твои сомкнет уста,

      Ты навсегда сойдешь в те мрачные места.

      Где прадедов твоих почиют мощи хладны.

      Но я, дотоле твой поклонник безотрадный,

      В обитель скорбную сойду я за тобой…

(II-1, 296)

      В композиции образов этого отрывка угадываются контаминация дантовских идей о Беатриче и Аде, реалии и ситуации «Божественной комедии». Но суть не в отдельных совпадениях. Безусловно, правы те, кто полагает, что приметы обращения Пушкина к художественным формулам «Комедии» следует искать скорее в структуре поэтических мотивов, чем в реальном содержании ее образов[222]. Скажем, в стихотворении «Надеждой сладостной младенчески дыша…» нет ни ситуативного, ни образного параллелизма, но идея страны, где «смерти нет, где нет предрассуждений», куда душа, «от тленья убежав, уносит мысли вечны/ и память, и любовь в пучины бесконечны» (II–1, 295), так или иначе пробуждает ассоциации с дантовским Раем. Стихотворение датировано 1823 г., и здесь кстати привести замечание М. П. Алексеева, что именно в эту пору (1824–1825 г.) Пушкин отказывается от ориентации на французскую культуру и в его эстетических размышлениях появляется новое и устойчиво употреблявшееся созвездие: Данте, Шекспир, Кальдерон[223]. Без этих поэтов, утверждал почти в те же годы Шелли, было бы невозможно представить нравственное состояние мира. В Данте он видел


<p>221</p>

Бестужев-Марлинский A. A. Сочинения: В 2 т. Т 2. М.: Худож. лит-ра, 1981. С. 551.

<p>222</p>

Гаспаров Б. Функции реминисценций из Данте в поэзии Пушкина // Russian Literature. Amsterdam, 1983. Vol. 14, № 4. P. 38.

<p>223</p>

См.: Алексеев М. П. Пушкин: Сравнительно-исторические исследования. Л.: Наука, 1972. С. 246.