Чека наклонился над женщиной, приложил ухо к ее худой груди:
– Слава богу, дышит… Беги скорее до бабки!
Лёнчик будто только этого и ждал – сорвался с места, словно скорый поезд.
– Баба, баба, – зашептал он в ухо бабе Домне.
– Пирожки, горячие пирожки… Чего тебе, Лёнька?
– Ба, там Цилю убили.
– Ой… Окстись! Как убили?
Бабка выронила из рук пирожок и уставилась на Лёнчика.
– Фи-и! – возмутилась солидная дама, которой предназначался пирожок.
Бабка подняла оброненный товар, машинально вложила даме в руку:
– Я быстро, одна нога тут, другая – там!
Домна схватила внука за руку:
– А ну, геть до Цили!..
Лёнчик только однажды в жизни почувствовал присутствие смерти – это было тогда, когда хоронили мамку.
Сколько он ни пытался, но вспомнить похороны не мог. Только ощущение чего-то непостижимого, неуловимого, а потому и страшного навсегда въелось в детскую душу. После похорон бабка Домна чаще, чем прежде, сажала Лёнчика к себе на колени и целовала, целовала, целовала… Лёнька соскальзывал с бабкиных колен и падал в подол широкой юбки. Баба Домна двигала ногами туда-сюда, и казалось, будто Лёнька качается в люльке…
– Божечки мои! – причитала бабка над Цилей. – Кто ж тебя так, девонька?
– Да не причитай ты так – живая она, – успокоил бабку Чека отрезвевшим голосом.
– Так чего ты стоишь остолопом? Беги за помочью…
И Чека, словно послушный мальчишка, побежал звать на помощь…
– Так-так, – важно произнес Потапов, вытирая кипенно-белым платком бегущий по лицу пот.
– Что видели, граждане-товарищи, что знаете? Так-так, будем составлять протокол…
Чека, ссутулившись, сидел напротив лейтенанта и разглядывал свою грязную, покрытую рыжими волосами руку.
Бабка Домна, сложив могучие руки на груди, отрешенно глядела в открытое окно.
Лёнька сидел на самом краешке табурета, и со стороны казалось, что еще чуть-чуть – и он вылетит в окно, точно испуганный воробышек.
– Шо молчим, граждане-тунеядцы? – обратился Потапов к Чеке.
Чека оскалился желтыми зубами:
– Я все сказал, гражданин начальник, и добавить мне больше нечего.
– Сознавайся, гнида – твоих рук дело? – прищурился Потапов. – Чего не поделили с Цилей? Вина не хватило? А может, не дала?
Потапов грязно рассмеялся.
– Не шейте дело, гражданин Потапов, – сверкнул глазами Чека. – Я ведь гордый, могу и обидеться. А кулак у меня тяжелый… Мы с Цилей – друзья закадычные, сам знаешь, на кой мне ее обижать?
– Ты мне тут не дур куй!
Потапов зыркнул глазами на Лёнчика:
– Детям на допросе находиться не положено. А ну, брысь за дверь!
И вновь промокнул лоб белым платком…
Лёнчик вопросительно взглянул на бабушку, не зная, на что решиться.
Бабка Домна покраснела всем лицом и крикнула