– Ну-ка, дай… Надо же, уже вскрыт. Так-так… О-о, здесь у него просят уточнить список французской агентуры в Санкт-Петербурге. Шпионов, значит… А это уже ответ… И не черновик, кажется. Мать честная… Не, ну как дети малые… По ночам с такими секретами в карманах по гостям шастают… Кушелев, Головнин, великий князь… Этот чёртов Супонин… Великая княжна… Хм, генерал Кондрашин, не знаю такого… Митрополит Кирилл. Ты гляди-ка, какой большой список. Кого тут только нет. Весь высший свет России… Прошка, у нас в запасе должна быть чистая бумага с такими же водяными знаками – тащи-ка её сюда. И разбуди Степана, мастер он чужие почерки подделывать. Этот список забери от греха подальше. Мы им свой ответ сейчас состряпаем. Состряпаем… Где-то у меня тут списочек был девочек… Так, заведение мадам Завойской… Ах, какие там девочки шаловливые… Пальчики оближешь. Так, кто у нас тут? Ага, Аделина (она же Прасковья), Жоржетта (она же Дунька), Лизетта (она же Лизка), Карина (она же Глашка), Бабетта (она же Машка), Мальвина… Странно, а эту я ещё не пробовал. Сколько ещё тут девочек? Двадцать шесть… Маловато будет. Мужиков бы ещё для пущей важности. Добавим… добавим. О, святцы… Ну, начнём с Симеона-пустынника, Николая Угодника отбрасываем, чудотворцы Козьма и Демьян – в список, Филарет Милостивый… Так, ещё мучеников добавим. Народу много, но в самый раз – бляди и святые угодники. Вот это я понимаю – агентура.
– Ваше Превосходительство, вот бумага. Степан счас придёт. А барон ещё не обделался?
– Вроде нет. Не пахнет…
– После наших грибочков долго он ещё видения всякие будет видеть…
– Прошка, готовь шифровку в Париж. Так, мол, и так, барон этот моржовый знает точный список нашей агентуры здесь, в Санкт-Петербурге. А вот этот пакет запечатать. Сургуч и… какая у барона там печать? Приложи-ка её так, чтобы комар носу не подточил…»
…Канцлера ждали слуги с халатом и тапочками.
– Этого не надо! Я же не от британского посла вернулся, а от русского! Я не больной. Или отравлен, или пьяный. Письмо из кармана – срочно в Берлин! – почти внятно произнёс канцлер и захрапел на руках слуг.
Слуги донесли Бисмарка до кровати. Снять с него валенки они не смогли – барон брыкался и отбивался, как мог в таком состоянии. Проснулся он на следующий день ближе к вечеру с невероятной головной болью. Долго ещё будущий «железный канцлер» приходил в себя, хотя и был как истинный пруссак закаленным человеком и никогда не гнушался хорошей компании и крепкой выпивки. Какая-то странная мысль приходила ему в голову каждый раз, как только он замечал эту необычную русскую обувь перед кроватью. По мере того, как к нему возвращались мыслительные возможности, он грустил всё сильней и сильней: «Никогда ничего не замышляйте против России, потому что на каждую вашу хитрость она ответит своей непредсказуемой глупостью».
Бисмарк с повязанным мокрым полотенцем на голове встал с кровати и, отодвинув рукой вошедшего врача, поднял валенок и оглядел его.
«Надо